2.3
На "ты" или на "вы"?
Вообще-то в испанском с этим не должно быть сложностей, так как глаголы имеют личные окончания, и всегда можно понять, как обращаются к собеседнику: на "ты" или на "Вы".
Однако же...
Макс, которому уже за шестьдесят, заходит в комнату, где молодой человек – талантливый шахматист Хорхе Келлер – сам с собой играет в бильярд и демонстрирует при этом неплохое мастерство.
—No sabía que también era bueno en esto.
—Prefiero que me hable de tú —responde Keller.
– Вот не знал, что вы и в этом мастак.
– Давайте на «ты», – предлагает Келлер.
То есть Богдановский считает, что молодой Келлер предлагает пожилому Максу взаимно перейти на "ты". Но это не так: "
prefiero que me hable de tú" означает только то, что Келлер предлагает Максу обращаться к нему на "ты". Сам же он — как воспитанный молодой человек — продолжает обращаться к старшему на "вы".
То есть правильнее будет:
– Вот не знал, что вы и в этом мастак.
–
Мне было бы удобнее, если бы вы говорили мне "ты'.
И далее мы можем видеть пример, как неправильный перевод одной фразы влечет за собой неправильный перевод целого диалога. Потому что далее в оригинальном тексте Келлер обращается к Максу на "вы", а тот говорит ему "ты", а в переводе Богдановского и Келлер и Макс говорят друг другу "ты. Что выглядит довольно странно.
—Tiene gracia que pregunte eso —sonríe Keller—. ¿Se nota mucho?
– Забавно, что спросил (-и!) это, – улыбается Келлер. – А что, заметно?
—No sé lo que mi madre le ha contado sobre Irina.
—Muy poco... O lo suficiente.
—Sus motivos tendrá. Pero en lo que a mí se refiere, no es asunto suyo. Sus conversaciones con mi madre no me incumben.
—No pretendía...
—Claro. Sé que no lo pretendía.
– Я не знал, что мама рассказала тебе (вам!) про Ирину.
– Очень вкратце. Но достаточно, чтобы…
– Что ж, у мамы нашлись свои причины… Но в том, что касается меня… Прости (-те!), конечно, но это не твое (ваше!) дело. И желательно, чтобы я не служил темой для ваших с мамой разговоров.
– Я вовсе не…
– Разумеется. Знаю, что ты (вы!) не.
Alza Keller el taco, interrumpiéndolo.
—¿Puedo serle sincero, Max?
Келлер приподнимает кий, прерывая Макса:
– Я могу говорить с тобой (вами!) прямо?
—No quiero ser descortés... Usted es amable. Cae bien a todos. Y como dije, aunque sea de manera extraña, mi madre parece apreciarlo mucho.
– Я не хочу быть невежливым… Ты (usted, т. е. вы! ) всем здесь пришелся (пришлись) по душе. И, как я уже сказал, мать очень высоко ценит тебя (вас!), хоть это и проявляется как то странно.
—O quizá —añade— sea la manera en que mi madre lo mira a veces.
– Или, – добавляет он, – потому, как она смотрит на тебя (вас!) иногда.
Le pediría que desapareciera de la vida de mi madre, pero eso sería extralimitarme. No soy quién. Así que voy a pedirle que se aparte de la mía. ...Manténgase lejos, por favor
Я мог бы попросить тебя (вас!) исчезнуть из маминой жизни, но подобное – за рамками моих правил. Кто я, чтобы… И потому я прошу тебя (вас!) исчезнуть из моей. Пожалуйста, держись (-тесь!) подальше
В общем, похоже, переводчик подумал, что автор забылся, и решил его поправить.
Вспоминается, что в одном интервью Богдановский так говорил о Пересе-Реверте:
Что мне у него не нравится? Торопливость. Вот его герой, подбоченясь (одна рука), положил руку на кинжал (вторая рука), время от времени пригубливал вино (третья рука), да еще и карты скидывал! ...Может испанцы к этому более лояльны или у них редакторов нет?
Забавно, что Александр Сергеевич вспомнил о редакторах. У Богдановского вот есть официальный редактор всех его переводов Переса-Реверте в "Эксмо" – Максим Немцов. Но Александр Сергеевич сам говорит:
...сейчас редактор еще и бухгалтер, и литагент, а текстом занимается в последнюю очередь.
А Перес-Реверте все же не такой уж небрежный автор, как некоторые думают.
(продолжение следует)