|
|
||
| Новости Энциклопедия переводчика Блоги Авторский дневник Форум Работа Декларация Поиск О нас пишут Награды Читальня Конкурсы Опросы | ||
Праздники
21 мая — День военного переводчика
30 сентября — Международный день переводчика
4 октября — День рождения Города переводчиков
День библейского переводчика
30 сентября — Международный день переводчика
4 октября — День рождения Города переводчиков
День библейского переводчика
ГП-цитатник
Опыты перевода с испанского
Модератор: LyoSHICK
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Пн окт 27, 2014 12:36
Поэтический перевод представлен значительно более широко, чем перевод прозы и публицистики. К сожалению, если в прозаическом литературном переводе я просто дилетант, то в поэтическом переводе полный профан. Но, мне кажется, есть интересные и сильные работы. Знатокам и любителям, думаю, интересно будет посмотреть.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Ср ноя 05, 2014 15:08
Вот перевёл довольно интересную статью Габриэля Гарсии Маркеса о переводе.
Los pobres traductores buenos
Gabriel García Marquez
El País 21 de julio de 1982
Alguien ha dicho que traducir es la mejor manera de leer. Pienso también que es la más difícil, la más ingrata y la peor pagada. Tradittore, traditore, dice el tan conocido refrán italiano, dando por supuesto que quien nos traduce nos traiciona. Maurice-Edgar Coindreau, uno de los traductores más inteligentes y serviciales de Francia, hizo en sus memorias habladas algunas revelaciones de cocina que permiten pensar lo contrario. "El traductor es el mono del novelista", dijo, parafraseando a Mauriac, y queriendo decir que el traductor debe hacer los mismos gestos y asumir las mismas posturas del escritor, le gusten o no. Sus traducciones al francés de los novelistas norteamericanos, que eran jóvenes y desconocidos en su tiempo -William Faulkner, John Dos Passos, Ernest Hemingway, John Steinbeck-, no sólo son recreaciones magistrales, sino que introdujeron en Francia a una generación histórica, cuya influencia entre sus contemporáneos europeos -incluidos Sartre y Camus- es más que evidente. De modo que Coindreau no fue un traidor, sino todo lo contrario: un cómplice genial. Como lo han sido los grandes traductores de todos los tiempos, cuyos aportes personales a la obra traducida suelen pasar inadvertidos, mientras se suelen magnificar sus defectos.
Cuando se lee a un autor en una lengua que no es la de uno se siente deseo casi natural de traducirlo. Es comprensible, porque uno de los placeres de la lectura -como de la música- es la posibilidad de compartirla con los amigos. Tal vez esto explica que Marcel Proust se murió sin cumplir uno de sus deseos recurrentes, que era traducir del inglés a alguien tan extraño a él mismo como lo era John Ruskin. Dos de los escritores que me hubiera gustado traducir por el solo gozo de hacer lo son Andre Malraux y Antoine de Saint-Exupery, los cuales, por cierto, no disfrutan de la más alta estimación de sus compatriotas actuales. Pero nunca he ido más allá del deseo. En cambio, desde hace mucho traduzco gota a gota los Cantos de Giaccomo Leopardi, pero lo hago a escondidas y en mis pocas horas sueltas, y con la plena conciencia de que no será ese el camino que nos lleve a la gloria ni a Leopardi ni a mí. Lo hago sólo como uno de esos pasatiempos de baños que los padres jesuitas llamaban placeres solitarios. Pero la sola tentativa me ha bastado para darme cuenta de qué difícil es, y qué abnegado, tratar de disputarles la sopa a los traductores profesionales.
Es poco probable que un escritor quede satisfecho con la traducción de una obra suya. En cada palabra, en cada frase, en cada énfasis de una novela hay casi siempre una segunda intención secreta que, sólo el autor conoce. Por eso es sin duda deseable que el propio escritor participe en la traducción hasta donde le sea posible. Una experiencia notable en ese sentido es la excepcional traducción de Ulysses, de James Joyce, al francés. El primer borrador básico lo hizo completo y solo August Morell, quien trabajó luego hasta la versión final con Valery Larbaud y el propio James Joyce. El resultado es una obra maestra, apenas superada -según testimonios sabios- por la que hizo Antonio Houaiss al portugués de Brasil. La única traducción que existe en castellano, en cambio, es casi inexistente. Pero su historia le sirve de excusa. La hizo para sí mismo, sólo por distraerse, el argentino J. Salas Subirat, que en la vida real era un experto en seguros de vida. El editor Santiago Rueda, de Buenos Aires, la descubrió en mala hora, y la publicó a fines de los años cuarenta. Por cierto, que a Salas Subirat lo conocí pocos años después en Caracas trepado en el escritorio anónimo de una compañía de seguros y pasando una tarde estupenda hablando de novelistas ingleses, que él conocía casi de memoria. La última vez que lo vi parece un sueño: estaba bailando, ya bastante mayor y más solo que nunca, en la rueda loca de los carnavales de Barranquilla. Fue una aparición tan extraña que no me decidí a saludarlo.
Otras traducciones, históricas son las que hicieron al francés Gustave Jean-Aubry y Phillipe Neel de las novelas de Joseph Conrad. Este gran escritor de todos los tiempos -que en realidad se llamaba Jozef Teodor Konrad Korzeniowski- había nacido en Polonia, y su padre era precisamente un traductor de escritores ingleses y, entre otros, de Shakespeare. La lengua de base de Conrad era el polaco, pero desde muy niño aprendió el francés y el inglés, y llegó a ser escritor en ambos idiomas. Hoy lo consideramos, con razón o sin ella, como uno de los maestros, de la lengua inglesa. Se cuenta que les hizo la vida invivible a sus traductores franceses tratando de imponerles su propia perfección, pero nunca se decidió a traducirse a sí mismo. Es curioso, pero no se conocen muchos escritores bilingües que lo hagan. El caso más cercano a nosotros es el de Jorge Semprún, que escribe lo mismo en castellano o en francés, pero siempre por separado. Nunca se traduce a sí mismo. Más raro aún es el irlandés Samuel Becket, premio Nobel de Literatura, que escribe dos veces la misma obra, una vez en francés y otra vez en inglés. Es la misma obra en dos idiomas, pero su autor insiste en que la una no es la traducción de la otra, sino que son dos obras distintas en dos idiomas diferentes.
Hace unos años, en el ardiente verano de Pantelaria, tuve una enigmática, experiencia de traductor. El conde Entico Cicogna, que fue mi traductor al italiano hasta su muerte, estaba traduciendo en aquellas vacaciones la novela Paradiso, del cubano José Lezama Lima. Soy un admirador devoto de su poesía, lo fui también de su rara personalidad, aunque tuve pocas ocasiones de verlo, y en aquel tiempo quería conocer mejor su novela hermética. De modo que ayude un poco a Cicogna, más que en la traducción, en la dura empresa de descifrar la prosa. Entonces comprendí que, en efecto, traducir es la manera más profunda de leer. Entre otras cosas, encontramos una firase cuyo sujeto cambiaba de género y de número varias veces en menos de diez líneas, hasta el punto de que al final no era posible saber quién era, ni cuándo era, ni dónde estaba. Conociendo a Lezama Lima, era posible que aquel desorden fuera deliberado, pero sólo él hubiera podido decirlo, y nunca pudimos preguntárselo. La pregunta que se hacía Cicogna era si el traductor tenía que respetar en italiano aquellos disparates de concordancia o si debía vertirlos con rigor académico. Mi opinión era que debía conservarlos, de modo que la obra pasara al otro idioma tal como era, no sólo con sus virtudes, sino también con sus defectos. Era un deber de lealtad con el lector en el otro idioma.
Para mí no hay curiosidad más aburrida que la de leer las traducciones de mis libros en los tres idiomas en que me sería posible hacerlo. No me reconozco a mí mismo, sino en castellano. Pero he leído alguno de los libros traducidos al inglés por Gregory Rabassa y debo reconocer que encontré algunos pasajes que me gustaban más que en castellano. La impresión que dan las traducciones de Rabassa es que se aprende el libro de memoria en castellano y luego lo vuelve a escribir completo en inglés: su fidelidad es más compleja que la literalidad simple. Nunca hace una explicación en pie de página, que es el recurso menos válido y por desgracia el más socorrido en los malos traductores. En este sentido, el ejemplo más notable es el del traductor brasileño de uno de mis libros, que le hizo a la palabra astromelia una explicación en pie de página: flor imaginaria inventada por García Márquez. Lo peor es que después leí no sé dónde que las astromelias no sólo existen, como todo el mundo lo sabe en el Caribe, sino que su nombre es portugués.
Copyright 1982. Gabriel García Márquez. ACI.
Los pobres traductores buenos
Gabriel García Marquez
El País 21 de julio de 1982
Alguien ha dicho que traducir es la mejor manera de leer. Pienso también que es la más difícil, la más ingrata y la peor pagada. Tradittore, traditore, dice el tan conocido refrán italiano, dando por supuesto que quien nos traduce nos traiciona. Maurice-Edgar Coindreau, uno de los traductores más inteligentes y serviciales de Francia, hizo en sus memorias habladas algunas revelaciones de cocina que permiten pensar lo contrario. "El traductor es el mono del novelista", dijo, parafraseando a Mauriac, y queriendo decir que el traductor debe hacer los mismos gestos y asumir las mismas posturas del escritor, le gusten o no. Sus traducciones al francés de los novelistas norteamericanos, que eran jóvenes y desconocidos en su tiempo -William Faulkner, John Dos Passos, Ernest Hemingway, John Steinbeck-, no sólo son recreaciones magistrales, sino que introdujeron en Francia a una generación histórica, cuya influencia entre sus contemporáneos europeos -incluidos Sartre y Camus- es más que evidente. De modo que Coindreau no fue un traidor, sino todo lo contrario: un cómplice genial. Como lo han sido los grandes traductores de todos los tiempos, cuyos aportes personales a la obra traducida suelen pasar inadvertidos, mientras se suelen magnificar sus defectos.
Cuando se lee a un autor en una lengua que no es la de uno se siente deseo casi natural de traducirlo. Es comprensible, porque uno de los placeres de la lectura -como de la música- es la posibilidad de compartirla con los amigos. Tal vez esto explica que Marcel Proust se murió sin cumplir uno de sus deseos recurrentes, que era traducir del inglés a alguien tan extraño a él mismo como lo era John Ruskin. Dos de los escritores que me hubiera gustado traducir por el solo gozo de hacer lo son Andre Malraux y Antoine de Saint-Exupery, los cuales, por cierto, no disfrutan de la más alta estimación de sus compatriotas actuales. Pero nunca he ido más allá del deseo. En cambio, desde hace mucho traduzco gota a gota los Cantos de Giaccomo Leopardi, pero lo hago a escondidas y en mis pocas horas sueltas, y con la plena conciencia de que no será ese el camino que nos lleve a la gloria ni a Leopardi ni a mí. Lo hago sólo como uno de esos pasatiempos de baños que los padres jesuitas llamaban placeres solitarios. Pero la sola tentativa me ha bastado para darme cuenta de qué difícil es, y qué abnegado, tratar de disputarles la sopa a los traductores profesionales.
Es poco probable que un escritor quede satisfecho con la traducción de una obra suya. En cada palabra, en cada frase, en cada énfasis de una novela hay casi siempre una segunda intención secreta que, sólo el autor conoce. Por eso es sin duda deseable que el propio escritor participe en la traducción hasta donde le sea posible. Una experiencia notable en ese sentido es la excepcional traducción de Ulysses, de James Joyce, al francés. El primer borrador básico lo hizo completo y solo August Morell, quien trabajó luego hasta la versión final con Valery Larbaud y el propio James Joyce. El resultado es una obra maestra, apenas superada -según testimonios sabios- por la que hizo Antonio Houaiss al portugués de Brasil. La única traducción que existe en castellano, en cambio, es casi inexistente. Pero su historia le sirve de excusa. La hizo para sí mismo, sólo por distraerse, el argentino J. Salas Subirat, que en la vida real era un experto en seguros de vida. El editor Santiago Rueda, de Buenos Aires, la descubrió en mala hora, y la publicó a fines de los años cuarenta. Por cierto, que a Salas Subirat lo conocí pocos años después en Caracas trepado en el escritorio anónimo de una compañía de seguros y pasando una tarde estupenda hablando de novelistas ingleses, que él conocía casi de memoria. La última vez que lo vi parece un sueño: estaba bailando, ya bastante mayor y más solo que nunca, en la rueda loca de los carnavales de Barranquilla. Fue una aparición tan extraña que no me decidí a saludarlo.
Otras traducciones, históricas son las que hicieron al francés Gustave Jean-Aubry y Phillipe Neel de las novelas de Joseph Conrad. Este gran escritor de todos los tiempos -que en realidad se llamaba Jozef Teodor Konrad Korzeniowski- había nacido en Polonia, y su padre era precisamente un traductor de escritores ingleses y, entre otros, de Shakespeare. La lengua de base de Conrad era el polaco, pero desde muy niño aprendió el francés y el inglés, y llegó a ser escritor en ambos idiomas. Hoy lo consideramos, con razón o sin ella, como uno de los maestros, de la lengua inglesa. Se cuenta que les hizo la vida invivible a sus traductores franceses tratando de imponerles su propia perfección, pero nunca se decidió a traducirse a sí mismo. Es curioso, pero no se conocen muchos escritores bilingües que lo hagan. El caso más cercano a nosotros es el de Jorge Semprún, que escribe lo mismo en castellano o en francés, pero siempre por separado. Nunca se traduce a sí mismo. Más raro aún es el irlandés Samuel Becket, premio Nobel de Literatura, que escribe dos veces la misma obra, una vez en francés y otra vez en inglés. Es la misma obra en dos idiomas, pero su autor insiste en que la una no es la traducción de la otra, sino que son dos obras distintas en dos idiomas diferentes.
Hace unos años, en el ardiente verano de Pantelaria, tuve una enigmática, experiencia de traductor. El conde Entico Cicogna, que fue mi traductor al italiano hasta su muerte, estaba traduciendo en aquellas vacaciones la novela Paradiso, del cubano José Lezama Lima. Soy un admirador devoto de su poesía, lo fui también de su rara personalidad, aunque tuve pocas ocasiones de verlo, y en aquel tiempo quería conocer mejor su novela hermética. De modo que ayude un poco a Cicogna, más que en la traducción, en la dura empresa de descifrar la prosa. Entonces comprendí que, en efecto, traducir es la manera más profunda de leer. Entre otras cosas, encontramos una firase cuyo sujeto cambiaba de género y de número varias veces en menos de diez líneas, hasta el punto de que al final no era posible saber quién era, ni cuándo era, ni dónde estaba. Conociendo a Lezama Lima, era posible que aquel desorden fuera deliberado, pero sólo él hubiera podido decirlo, y nunca pudimos preguntárselo. La pregunta que se hacía Cicogna era si el traductor tenía que respetar en italiano aquellos disparates de concordancia o si debía vertirlos con rigor académico. Mi opinión era que debía conservarlos, de modo que la obra pasara al otro idioma tal como era, no sólo con sus virtudes, sino también con sus defectos. Era un deber de lealtad con el lector en el otro idioma.
Para mí no hay curiosidad más aburrida que la de leer las traducciones de mis libros en los tres idiomas en que me sería posible hacerlo. No me reconozco a mí mismo, sino en castellano. Pero he leído alguno de los libros traducidos al inglés por Gregory Rabassa y debo reconocer que encontré algunos pasajes que me gustaban más que en castellano. La impresión que dan las traducciones de Rabassa es que se aprende el libro de memoria en castellano y luego lo vuelve a escribir completo en inglés: su fidelidad es más compleja que la literalidad simple. Nunca hace una explicación en pie de página, que es el recurso menos válido y por desgracia el más socorrido en los malos traductores. En este sentido, el ejemplo más notable es el del traductor brasileño de uno de mis libros, que le hizo a la palabra astromelia una explicación en pie de página: flor imaginaria inventada por García Márquez. Lo peor es que después leí no sé dónde que las astromelias no sólo existen, como todo el mundo lo sabe en el Caribe, sino que su nombre es portugués.
Copyright 1982. Gabriel García Márquez. ACI.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Ср ноя 05, 2014 15:14
Эти бедные хорошие переводчики
Кто-то сказал, что перевод – это лучший способ чтения. Но думаю, что и самый сложный, самый неблагодарный и наименее оплачиваемый. “Tradittore, traditore” (Переводчик — перебежчик), - гласит известная итальянская поговорка, утверждая, что тот, кто нас переводит, тот нас предаёт. Морис-Эдгар Куандро, один из самых вдумчивых и добросовестных переводчиков Франции, поделился в своих нашумевших воспоминаниях некоторыми откровениями о переводческой кухне, которые позволяют считать, что это совсем не так. “Переводчик – это обезьяна”, - сказал он, перефразируя Мориака и желая сказать, что переводчик должен повторять все ужимки и гримасы автора - нравится ему это или нет. Его переводы на французский в то время ещё молодых и неизвестных Уильяма Фолкнера, Джона Дос Пасоса, Эрнеста Хемингуэя и Джона Стейнбека, были не только виртуозными воспроизведениями - они открыли для Франции новое поколение, чьё влияние на европейских современников, включая Сартра и Камю, более чем очевидно. Так что Куандро не был предателем-перебежчиком - совсем наоборот, – он был гениальным соучастником. Как и все великие переводчики всех времён, чей вклад в переведённое произведение обычно остаётся незамеченным, в то время как недостатки перевода обычно преувеличиваются.
Когда читаешь какого-нибудь автора на иностранном языке, появляется почти естественное желание его перевести. И это понятно, потому что одно из удовольствий чтения – как и слушания музыки – это возможность поделиться этим удовольствием с друзьями. Может быть, это объясняет то, что Марсель Пруст умер, так и не исполнив одного из своих навязчивых желаний, – перевести с английского того, кто был так чужд ему – Джона Рэскина. Два писателя, которых мне бы хотелось перевести просто ради удовольствия, – это Андре Мальро и Антуан де Сент-Экзюпери, которые, кстати, сейчас не слишком ценятся их соотечественниками. Но это так и осталось только желанием. Зато уже давно я перевожу, капля за каплей, “Песни” Джаккомо Леопарди, но делаю это тайком, в редкие часы свободного времени и с полным осознанием того, что это не принесёт нам славы – ни Леопарди, ни мне. Для меня это одно из тех занятий, которые отцы-иезуиты называли удовольствиями одиночества. Но даже самой этой попытки было достаточно, чтобы понять, сколько сил надо потратить и скольким пожертвовать, чтобы попытаться отбить хлеб у профессиональных переводчиков.
Редкий писатель остаётся довольным переводом своего произведения. В каждом слове, в каждой фразе, в каждом выражении почти всегда есть второй, потайной смысл, известный только автору. Поэтому, без сомнения, желательно, насколько это возможно, чтобы сам писатель участвовал в переводе. В этом смысле очень показателен опыт выдающегося перевода “Улисса” Джеймса Джойса на французский. Первый черновой вариант перевода был полностью сделан Огюстом Морелем, который затем вплоть до финальной версии работал совместно с Валери Ларбо и с самим Джеймсом Джойсом. В результате получился шедевр, превзойдённый – согласно свидетельствам знатоков – разве что переводом на португальский, выполненным бразильцем Антонио Уайсом. Единственный перевод на испанский, наоборот, мало значителен. Правда история его создания служит тому оправданием. Его сделал просто для развлечения некий аргентинец Х. Салас Субират, который в своей обычной жизни служил страховым агентом. В недобрый час Сантьяго Руэда, редактор из Буэнос-Айреса, в конце сороковых годов обнаружил его и опубликовал. Кстати, я познакомился с Саласом Субиратом несколько лет спустя в Каракасе, где он работал менеджером в одной страховой компании, и мы провели потрясающий вечер за увлекательной беседой об английских романистах, которых он знал чуть ли не наизусть. Последний раз я его видел на совершенно сумасшедшем, похожем на сон, карнавале в Барранкилье: он танцевал - уже довольно пожилой и такой одинокий, - и это выглядело так странно, что я не решился поприветствовать его.
Другие выдающиеся переводы – это переводы на французский романов Джозефа Конрада, выполненные Гюставом Жаном-Обри и Филипом Нилом. Этот великий писатель всех времён, которого на самом деле звали Юзеф Теодор Коженевский, родился в Польше, и его отец был переводчиком английских писателей, в том числе Шекспира. Его родным языком был польский, но с раннего детства он выучил французский и английский и стал писателем на обоих этих языках. Сегодня он с полным основанием считается одним из классиков английской литературы. Рассказывают, что он сделал невыносимой жизнь своим французским переводчикам, пытаясь навязать им свой безупречный стиль, но сам так никогда и не попытался переводить самого себя. Странно, но писатели-билингвы очень редко это делают. Самый близкий для нас пример – это Хорхе Семпрун, который пишет как по-испански, так и по-французски, но это всегда разные произведения. Сам себя он никогда не переводит. Но ещё более странным является ирландец Сэмюэль Беккет, нобелевский лауреат по литературе, который каждое произведение пишет дважды – по-французски и по-английски. Это одно и то же произведение на двух языках, но автор настаивает на том, что одно не является переводом другого, а что это два разных произведения на двух разных языках.
Несколько лет назад жарким летом на Пантеларие у меня был необычный переводческий опыт. Граф Энрико Чиконья, который был моим переводчиком на итальянский до самой своей смерти, переводил в то время роман кубинского писателя Хосе Лесамы Лимы “Рай”. Я искренний почитатель его поэзии, а когда-то и его личности (хотя мы редко общались), и в то время хотел получше узнать этот его казавшийся непостижимым роман. Так что я немного помог Чиконье, даже не столько в переводе, сколько в трудном деле расшифровки прозы. Тогда-то я и понял, что, действительно, перевод – это самый лучший способ глубокого проникновения в произведение. И вот среди всего прочего мы обнаружили фразу, в которой подлежащее меняет род и число несколько раз на протяжении десяти строк, а в конце стало совершенно не понятно, ни о ком идёт речь, ни когда всё это было, ни где всё это происходило. Зная Лесаму Лиму, можно было предположить, что этот беспорядок был не случайным, но только он сам мог бы это точно сказать, а мы уже никогда не сможем его об этом спросить. Перед Чиконьей встал, вопрос, как быть с переводом - оставить всё как есть или изложить в соответствии с грамматическими нормами. Я считал, что нужно оставить всё как есть, чтобы произведение и в переводе было таким, как в оригинале - со всеми своими достоинствами и недостатками. Это был долг верности тем, кто будет читать роман на другом языке.
Для меня нет занятия более тоскливого, чем читать переводы своих книг на тех трёх языках, на которых я могу это делать. Я не узнаю самого себя, если текст не на испанском. Но я читал одну из своих книг, переведённых на английский Грегори Рабассой, и должен признать, что нашёл несколько мест, которые мне понравились даже больше, чем в оригинале. Читая переводы Рабассы кажется, что он выучивает книгу наизусть на испанском и затем заново пишет её по-английски: его верность оригиналу – это больше, чем простая дословность. Он никогда не делает пояснений внизу страницы, чем, к сожалению, часто грешат плохие переводчики. В этом смысле, самый примечательный пример – это бразильский переводчик одной из моих книг, который прокомментировал слово “astromelia” так: “несуществующий цветок, придуманный Гарсия Маркесом”. Самое интересное – это то, что я потом прочитал (не помню уже, где), что астромелии не только существуют (как всем известно, они растут на Карибах), но и то, что их название португальского происхождения.
Кто-то сказал, что перевод – это лучший способ чтения. Но думаю, что и самый сложный, самый неблагодарный и наименее оплачиваемый. “Tradittore, traditore” (Переводчик — перебежчик), - гласит известная итальянская поговорка, утверждая, что тот, кто нас переводит, тот нас предаёт. Морис-Эдгар Куандро, один из самых вдумчивых и добросовестных переводчиков Франции, поделился в своих нашумевших воспоминаниях некоторыми откровениями о переводческой кухне, которые позволяют считать, что это совсем не так. “Переводчик – это обезьяна”, - сказал он, перефразируя Мориака и желая сказать, что переводчик должен повторять все ужимки и гримасы автора - нравится ему это или нет. Его переводы на французский в то время ещё молодых и неизвестных Уильяма Фолкнера, Джона Дос Пасоса, Эрнеста Хемингуэя и Джона Стейнбека, были не только виртуозными воспроизведениями - они открыли для Франции новое поколение, чьё влияние на европейских современников, включая Сартра и Камю, более чем очевидно. Так что Куандро не был предателем-перебежчиком - совсем наоборот, – он был гениальным соучастником. Как и все великие переводчики всех времён, чей вклад в переведённое произведение обычно остаётся незамеченным, в то время как недостатки перевода обычно преувеличиваются.
Когда читаешь какого-нибудь автора на иностранном языке, появляется почти естественное желание его перевести. И это понятно, потому что одно из удовольствий чтения – как и слушания музыки – это возможность поделиться этим удовольствием с друзьями. Может быть, это объясняет то, что Марсель Пруст умер, так и не исполнив одного из своих навязчивых желаний, – перевести с английского того, кто был так чужд ему – Джона Рэскина. Два писателя, которых мне бы хотелось перевести просто ради удовольствия, – это Андре Мальро и Антуан де Сент-Экзюпери, которые, кстати, сейчас не слишком ценятся их соотечественниками. Но это так и осталось только желанием. Зато уже давно я перевожу, капля за каплей, “Песни” Джаккомо Леопарди, но делаю это тайком, в редкие часы свободного времени и с полным осознанием того, что это не принесёт нам славы – ни Леопарди, ни мне. Для меня это одно из тех занятий, которые отцы-иезуиты называли удовольствиями одиночества. Но даже самой этой попытки было достаточно, чтобы понять, сколько сил надо потратить и скольким пожертвовать, чтобы попытаться отбить хлеб у профессиональных переводчиков.
Редкий писатель остаётся довольным переводом своего произведения. В каждом слове, в каждой фразе, в каждом выражении почти всегда есть второй, потайной смысл, известный только автору. Поэтому, без сомнения, желательно, насколько это возможно, чтобы сам писатель участвовал в переводе. В этом смысле очень показателен опыт выдающегося перевода “Улисса” Джеймса Джойса на французский. Первый черновой вариант перевода был полностью сделан Огюстом Морелем, который затем вплоть до финальной версии работал совместно с Валери Ларбо и с самим Джеймсом Джойсом. В результате получился шедевр, превзойдённый – согласно свидетельствам знатоков – разве что переводом на португальский, выполненным бразильцем Антонио Уайсом. Единственный перевод на испанский, наоборот, мало значителен. Правда история его создания служит тому оправданием. Его сделал просто для развлечения некий аргентинец Х. Салас Субират, который в своей обычной жизни служил страховым агентом. В недобрый час Сантьяго Руэда, редактор из Буэнос-Айреса, в конце сороковых годов обнаружил его и опубликовал. Кстати, я познакомился с Саласом Субиратом несколько лет спустя в Каракасе, где он работал менеджером в одной страховой компании, и мы провели потрясающий вечер за увлекательной беседой об английских романистах, которых он знал чуть ли не наизусть. Последний раз я его видел на совершенно сумасшедшем, похожем на сон, карнавале в Барранкилье: он танцевал - уже довольно пожилой и такой одинокий, - и это выглядело так странно, что я не решился поприветствовать его.
Другие выдающиеся переводы – это переводы на французский романов Джозефа Конрада, выполненные Гюставом Жаном-Обри и Филипом Нилом. Этот великий писатель всех времён, которого на самом деле звали Юзеф Теодор Коженевский, родился в Польше, и его отец был переводчиком английских писателей, в том числе Шекспира. Его родным языком был польский, но с раннего детства он выучил французский и английский и стал писателем на обоих этих языках. Сегодня он с полным основанием считается одним из классиков английской литературы. Рассказывают, что он сделал невыносимой жизнь своим французским переводчикам, пытаясь навязать им свой безупречный стиль, но сам так никогда и не попытался переводить самого себя. Странно, но писатели-билингвы очень редко это делают. Самый близкий для нас пример – это Хорхе Семпрун, который пишет как по-испански, так и по-французски, но это всегда разные произведения. Сам себя он никогда не переводит. Но ещё более странным является ирландец Сэмюэль Беккет, нобелевский лауреат по литературе, который каждое произведение пишет дважды – по-французски и по-английски. Это одно и то же произведение на двух языках, но автор настаивает на том, что одно не является переводом другого, а что это два разных произведения на двух разных языках.
Несколько лет назад жарким летом на Пантеларие у меня был необычный переводческий опыт. Граф Энрико Чиконья, который был моим переводчиком на итальянский до самой своей смерти, переводил в то время роман кубинского писателя Хосе Лесамы Лимы “Рай”. Я искренний почитатель его поэзии, а когда-то и его личности (хотя мы редко общались), и в то время хотел получше узнать этот его казавшийся непостижимым роман. Так что я немного помог Чиконье, даже не столько в переводе, сколько в трудном деле расшифровки прозы. Тогда-то я и понял, что, действительно, перевод – это самый лучший способ глубокого проникновения в произведение. И вот среди всего прочего мы обнаружили фразу, в которой подлежащее меняет род и число несколько раз на протяжении десяти строк, а в конце стало совершенно не понятно, ни о ком идёт речь, ни когда всё это было, ни где всё это происходило. Зная Лесаму Лиму, можно было предположить, что этот беспорядок был не случайным, но только он сам мог бы это точно сказать, а мы уже никогда не сможем его об этом спросить. Перед Чиконьей встал, вопрос, как быть с переводом - оставить всё как есть или изложить в соответствии с грамматическими нормами. Я считал, что нужно оставить всё как есть, чтобы произведение и в переводе было таким, как в оригинале - со всеми своими достоинствами и недостатками. Это был долг верности тем, кто будет читать роман на другом языке.
Для меня нет занятия более тоскливого, чем читать переводы своих книг на тех трёх языках, на которых я могу это делать. Я не узнаю самого себя, если текст не на испанском. Но я читал одну из своих книг, переведённых на английский Грегори Рабассой, и должен признать, что нашёл несколько мест, которые мне понравились даже больше, чем в оригинале. Читая переводы Рабассы кажется, что он выучивает книгу наизусть на испанском и затем заново пишет её по-английски: его верность оригиналу – это больше, чем простая дословность. Он никогда не делает пояснений внизу страницы, чем, к сожалению, часто грешат плохие переводчики. В этом смысле, самый примечательный пример – это бразильский переводчик одной из моих книг, который прокомментировал слово “astromelia” так: “несуществующий цветок, придуманный Гарсия Маркесом”. Самое интересное – это то, что я потом прочитал (не помню уже, где), что астромелии не только существуют (как всем известно, они растут на Карибах), но и то, что их название португальского происхождения.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Ср ноя 05, 2014 15:16
Статья Гарсии Маркеса содержит так много интересных (и иногда спорных) утверждений, что мне захотелось дать к ней более развёрнутые комментарии, чем обычные пояснения встречающихся реалий, к которым обычно прибегают переводчики.
Опирался я, конечно, в основном на материалы из Интернета, в первую очередь из Wikipedia (русскоязычной, испаноязычной и англоязычной), а также на некоторые исследования, которые мне удалось за короткое время найти. Разумеется, Интернет не гарантирует абсолютной достоверности, но кто вообще её может гарантировать? Во всяком случае, мне это показалось интересным, и лично я узнал много нового. Надеюсь, это окажется интересным и кому-нибудь ещё.
Комментарии буду выкладывать постепенно по мере готовности.
Опирался я, конечно, в основном на материалы из Интернета, в первую очередь из Wikipedia (русскоязычной, испаноязычной и англоязычной), а также на некоторые исследования, которые мне удалось за короткое время найти. Разумеется, Интернет не гарантирует абсолютной достоверности, но кто вообще её может гарантировать? Во всяком случае, мне это показалось интересным, и лично я узнал много нового. Надеюсь, это окажется интересным и кому-нибудь ещё.
Комментарии буду выкладывать постепенно по мере готовности.
Последний раз редактировалось Wladimir Ср ноя 05, 2014 15:21, всего редактировалось 1 раз.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Ср ноя 05, 2014 15:21
1. Traduttore, Traditore
Эта итальянская поговорка впервые была применена итальянцами по отношению к французским переводчикам Данте. По мнению итальянцев, французский перевод его “Божественной комедии” содержал много неточностей, а также не передавал красоты стиха оригинала.
На русский эта пословица обычно переводится, как “Переводчик – предатель”, но мне больше нравится вариант “Переводчик – перебежчик”, так как здесь при, в общем-то, том же смысле, сохраняется ещё и созвучие слов.
Суть этого "предательства", по-моему, хорошо сформулировал Хосе Ортега-и-Гассет в своем эссе "Нищета и блеск перевода":
То есть перебежит в лагерь “благоразумной обыденности”. Переводчик - перебежчик.
(продолжение следует)
Эта итальянская поговорка впервые была применена итальянцами по отношению к французским переводчикам Данте. По мнению итальянцев, французский перевод его “Божественной комедии” содержал много неточностей, а также не передавал красоты стиха оригинала.
На русский эта пословица обычно переводится, как “Переводчик – предатель”, но мне больше нравится вариант “Переводчик – перебежчик”, так как здесь при, в общем-то, том же смысле, сохраняется ещё и созвучие слов.
Суть этого "предательства", по-моему, хорошо сформулировал Хосе Ортега-и-Гассет в своем эссе "Нищета и блеск перевода":
Писать хорошо — значит постоянно подтачивать общепринятую грамматику, существующую норму языка. Это акт перманентного мятежа против окружающего общества, подрывная деятельность. Чтобы писать хорошо, требуется определенное бесстрашие. А переводчик обычно человек маленький. Свое занятие, самое непритязательное, он выбирает из робости. Перед ним выстроился громадный полицейский аппарат: грамматика и неуклюжий узус. Как он поступит с мятежным текстом? Не чрезмерно ли требовать от него, чтобы он сам стал бунтовщиком и ради чужого дяди? Вероятно, в нем победит благоразумие, и, вместо того чтобы громить грамматические банды, он выберет обратное: заключит переводимого писателя в темницу лингвистической нормы, то есть предаст его. Traduttore, traditoге.
То есть перебежит в лагерь “благоразумной обыденности”. Переводчик - перебежчик.
(продолжение следует)
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
alex_frost » Ср ноя 05, 2014 18:41
Wladimir писал(а):Комментарии буду выкладывать постепенно по мере готовности.
спасибо. Очень интересно читать
- alex_frost
- Сообщения: 169
- Зарегистрирован: Ср окт 29, 2014 20:40
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Чт ноя 06, 2014 11:32
alex_frost писал(а):Wladimir писал(а):Комментарии буду выкладывать постепенно по мере готовности.
спасибо. Очень интересно читать
Ой, а Вам огромное спасибо!
Мне очень приятно.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
osoka » Пт ноя 07, 2014 14:44
Wladimir писал(а):Может быть, это объясняет то, что Марсель Пруст умер, так и не исполнив одного из своих навязчивых желаний, – перевести с английского того, кто был так чужд ему – Джона Рэскина.
Владимир, спасибо за эти тексты. Очень интересно. У меня вопрос по поводу фразы, приведенной выше. Я не настолько хорошо читаю по-испански, чтобы понять, что на этот счет сказал Маркес по-испански, но факт заключается в том, что на самом деле Пруст переводил Рескина (причем именно до того, как умер). И, как я понимаю (прочитав штуки четыре биографий Пруста), Рескин не был чужд ему, скорее наоборот, это был один из его кумиров, хотя, возможно, по мнению Маркеса, они были очень разными и чуждыми по существу?
Вопрос такой: это Маркес считает, что Пруст не переводил Рескина и Рескин был чужд ему, или просто какой-то небольшой сбой в переводе произошел?
Вот ссылка на один из переводов Рескина, сделанный Прустом (также и с комментариями все того же Пруста и с посвящением перевода его, Пруста, недавно умершему отцу):
http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k80148w
- osoka
- Сообщения: 19413
- Зарегистрирован: Пн май 22, 2006 07:02
- Откуда: москва
Re: Опыты перевода с испанского
natalia rostovskaya » Сб ноя 08, 2014 23:30
Osoka, простите, что вмешиваюсь. Как там было на самом деле, не знаю.osoka писал(а):Вопрос такой: это Маркес считает, что Пруст не переводил Рескина, и Рескин был чужд ему, или просто какой-то небольшой сбой в переводе произошел?
Владимир правильно перевел начало этого абзаца. Слово extraño - многозначное. Можно предположить, что Маркес имел в виду "...кого-то, столь непохожего на него самого, каким был Джон Рэскин". Начало предложения я бы тоже чуть изменила: "Возможно этим объясняется то, что Марсель Пруст умер, так и не исполнив (до конца) одно из своих заветных желаний - перевести с английского "... Оно, конечно, скорее "непроходящее", чем "заветное", но два "не" подряд тяжеловато воспринимаются Нет?- natalia rostovskaya
- Сообщения: 812
- Зарегистрирован: Вт дек 02, 2008 17:58
- Язык(-и): исп/порт/рус
Re: Опыты перевода с испанского
Bruja Agata » Вс ноя 09, 2014 10:50
Es comprensible, porque uno de los placeres de la lectura -como de la música- es la posibilidad de compartirla con los amigos.
И это понятно, потому что одно из удовольствий чтения – как и слушания музыки – это возможность поделиться этим удовольствием с друзьями.
-
Bruja Agata - Сообщения: 4353
- Зарегистрирован: Чт окт 24, 2002 23:07
- Блог: Просмотр блога (1)
Re: Опыты перевода с испанского
osoka » Вс ноя 09, 2014 13:32
natalia rostovskaya писал(а):Osoka, простите, что вмешиваюсь. Как там было на самом деле, не знаю.osoka писал(а):Вопрос такой: это Маркес считает, что Пруст не переводил Рескина, и Рескин был чужд ему, или просто какой-то небольшой сбой в переводе произошел?
Да, это звучит более правдоподобно. Ну, и, возможно, саму логику изложения можно поменять. Потому что "все хотят поделиться с друзьями", поэтому "Пруст умер, не переведя и не поделившись" - это как-то странно с точки зрения русской логики, на мой взгляд.
- osoka
- Сообщения: 19413
- Зарегистрирован: Пн май 22, 2006 07:02
- Откуда: москва
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Пн ноя 10, 2014 11:57
osoka писал(а):Wladimir писал(а):Может быть, это объясняет то, что Марсель Пруст умер, так и не исполнив одного из своих навязчивых желаний, – перевести с английского того, кто был так чужд ему – Джона Рэскина.
Владимир, спасибо за эти тексты. Очень интересно. У меня вопрос по поводу фразы, приведенной выше. Я не настолько хорошо читаю по-испански, чтобы понять, что на этот счет сказал Маркес по-испански, но факт заключается в том, что на самом деле Пруст переводил Рескина (причем именно до того, как умер). И, как я понимаю (прочитав штуки четыре биографий Пруста), Рескин не был чужд ему, скорее наоборот, это был один из его кумиров, хотя, возможно, по мнению Маркеса, они были очень разными и чуждыми по существу?
Вопрос такой: это Маркес считает, что Пруст не переводил Рескина и Рескин был чужд ему, или просто какой-то небольшой сбой в переводе произошел?
Насколько я понял, это всё же Маркес считает, что Пруст так и не перевёл Рескина (причем именно до того, как умер
). Более того, у меня впечатление, что Маркес также считает, что Рескин был ему чужд.Я потому и решил дать к этой статье более подробные комментарии, что мне кажется, что уважаемый Маркес здесь не во всём прав (вернее даже, не во всём точен).
Последний раз редактировалось Wladimir Пн ноя 10, 2014 12:16, всего редактировалось 1 раз.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Пн ноя 10, 2014 12:03
osoka писал(а):natalia rostovskaya писал(а):Osoka, простите, что вмешиваюсь. Как там было на самом деле, не знаю.osoka писал(а):Вопрос такой: это Маркес считает, что Пруст не переводил Рескина, и Рескин был чужд ему, или просто какой-то небольшой сбой в переводе произошел?
Да, это звучит более правдоподобно. Ну, и, возможно, саму логику изложения можно поменять. Потому что "все хотят поделиться с друзьями", поэтому "Пруст умер, не переведя и не поделившись" - это как-то странно с точки зрения русской логики, на мой взгляд.
Вы, конечно, правы. Нелогично фраза звучит. Я это тоже заметил. Честно говоря, это тёмное место в тексте. Я даже думал, может, опечатка и на самом деле Маркес написал, что Пруст всё-таки перевёл Рескина, о чём так мечтал. Но никак не смог сконструировать испанскую фразу с таким смыслом и близкую по написанию той, что в тексте.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Пн ноя 10, 2014 12:12
Bruja Agata писал(а):Es comprensible, porque uno de los placeres de la lectura -como de la música- es la posibilidad de compartirla con los amigos.И это понятно, потому что одно из удовольствий чтения – как и слушания музыки – это возможность поделиться этим удовольствием с друзьями.
Уважаемая Bruja Agata, я не понял, что вы хотели этим сказать. Здесь что-то не так с переводом?
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Пн ноя 10, 2014 12:26
Я думаю, что всё же в тексте ошибка.
Вместо фразы
должна быть
И "deseo recurrente" лучше перевести как "навязчивое желание".
То есть можно было бы перевести так:
Возможно, это объясняет, что Марсель Пруст не мог умереть, так и не исполнив своего навязчивого желания перевести с английского такого непохожего на него самого писателя, как Рескин.
Вместо фразы
Tal vez esto explica que Marcel Proust se murió sin cumplir uno de sus deseos recurrentes, que era traducir del inglés a alguien tan extraño a él mismo como lo era John Ruskin.
должна быть
Tal vez esto explica que Marcel Proust no murió sin cumplir uno de sus deseos recurrentes, que era traducir del inglés a alguien tan extraño a él mismo como lo era John Ruskin.
И "deseo recurrente" лучше перевести как "навязчивое желание".
То есть можно было бы перевести так:
Возможно, это объясняет, что Марсель Пруст не мог умереть, так и не исполнив своего навязчивого желания перевести с английского такого непохожего на него самого писателя, как Рескин.
Последний раз редактировалось Wladimir Пн ноя 10, 2014 12:28, всего редактировалось 1 раз.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Bruja Agata » Пн ноя 10, 2014 12:27
Просто перечитайте эту фразу.
Комментариев по переводу я, извините, не даю. Ya no más.
Комментариев по переводу я, извините, не даю. Ya no más.
-
Bruja Agata - Сообщения: 4353
- Зарегистрирован: Чт окт 24, 2002 23:07
- Блог: Просмотр блога (1)
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Пн ноя 10, 2014 12:30
Bruja Agata писал(а):Просто перечитайте эту фразу.
Комментариев по переводу я, извините, не даю. Ya no más.
Это вы извините, что спросил. Больше не буду.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Natascha » Пн ноя 10, 2014 23:41
Wladimir писал(а):Здесь что-то не так с переводом?
К сожалению, не могу судить о соответствии перевода оригиналу, но м.б. Bruja Agata имела в виду, что "удовольствие" в русской фразе как бы зацикливается: "одно из удовольствий - это возможность поделиться этим удовольствием".
- Natascha
- Сообщения: 960
- Зарегистрирован: Пт мар 04, 2005 20:13
- Откуда: Магдебург/Минск
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Вт ноя 11, 2014 12:34
Natascha писал(а):Wladimir писал(а):Здесь что-то не так с переводом?
К сожалению, не могу судить о соответствии перевода оригиналу, но м.б. Bruja Agata имела в виду, что "удовольствие" в русской фразе как бы зацикливается: "одно из удовольствий - это возможность поделиться этим удовольствием".
Может быть. Но мне не кажется, что это так уж плохо.
Жаль, что Bruja Agata дала такой обет - не комментировать переводы,
но, конечно, если уж дал слово, то держи его. Этому меня ещё в пионерском детстве учили.
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Re: Опыты перевода с испанского
Wladimir » Вт ноя 11, 2014 12:50
2.
Морис-Эдгар Куандро, один из самых вдумчивых и добросовестных переводчиков Франции, поделился в своих нашумевших воспоминаниях некоторыми откровениями о переводческой кухне, которые позволяют считать, что это совсем не так.
Морис-Эдгар Куандро (Maurice-Edgar Coindreau, 1892 — 1990) - французский переводчик и литературный критик, известный своими переводами на французский Фолкнера, Стейнбека, Хемингуэя, Дос Пассоса.
Жаль, что, по-видимому, эти его воспоминания (“Mémoires d'un traducteur ” – 1974, 1-изд.; 1992, 2-е изд.) пока не переведены на русский.
Я посмотрел кое-какие материалы о Куандро и с интересом узнал, что кроме английского он свободно владел ещё и испанским. Некоторое время он преподавал французский язык и литературу в Мадридском университете.
Куандро переводил с английского на испанский, а также с испанского на французский. Именно Куандро открыл сначала для французского читателя, а потом и вообще для европейского Рафаэля Санчеса (Rafael Sánchez Ferlosio), Хуана Гойтисоло (Juan Goytisolo), Рамона Валье-Инклана (Ramón del Valle-Inclán), Мигеля Делибеса (Miguel Delibes) и Ану Матуте (Ana María Matute).
Мне удалось найти в сети изданные у нас воспоминания Хуана Гойтисоло в которых он упрминает о своих встречах с Куандро. Он очень тепло отзывается о нём, как о человеке, и с большим уважением, как о переводчике.
Интересно почитать, что говорит Гойтисоло о переводе на французский своего романа “Ловкость рук”, выполненном Куандро.
Но сначала надо сказать, что автор писал его в Париже, когда интенсивно учил французский язык.
Вот что говорится в воспоминаниях:
А вот что говорит Гойтисоло собственно о переводе:
Нечасто писатель признаётся, что перевод его книги лучше, чем собственный оригинал.
(продолжение следует)
Морис-Эдгар Куандро, один из самых вдумчивых и добросовестных переводчиков Франции, поделился в своих нашумевших воспоминаниях некоторыми откровениями о переводческой кухне, которые позволяют считать, что это совсем не так.
Морис-Эдгар Куандро (Maurice-Edgar Coindreau, 1892 — 1990) - французский переводчик и литературный критик, известный своими переводами на французский Фолкнера, Стейнбека, Хемингуэя, Дос Пассоса.
Жаль, что, по-видимому, эти его воспоминания (“Mémoires d'un traducteur ” – 1974, 1-изд.; 1992, 2-е изд.) пока не переведены на русский.
Я посмотрел кое-какие материалы о Куандро и с интересом узнал, что кроме английского он свободно владел ещё и испанским. Некоторое время он преподавал французский язык и литературу в Мадридском университете.
Куандро переводил с английского на испанский, а также с испанского на французский. Именно Куандро открыл сначала для французского читателя, а потом и вообще для европейского Рафаэля Санчеса (Rafael Sánchez Ferlosio), Хуана Гойтисоло (Juan Goytisolo), Рамона Валье-Инклана (Ramón del Valle-Inclán), Мигеля Делибеса (Miguel Delibes) и Ану Матуте (Ana María Matute).
Мне удалось найти в сети изданные у нас воспоминания Хуана Гойтисоло в которых он упрминает о своих встречах с Куандро. Он очень тепло отзывается о нём, как о человеке, и с большим уважением, как о переводчике.
Интересно почитать, что говорит Гойтисоло о переводе на французский своего романа “Ловкость рук”, выполненном Куандро.
Но сначала надо сказать, что автор писал его в Париже, когда интенсивно учил французский язык.
Вот что говорится в воспоминаниях:
Настойчивое желание приспособиться к жизни во Франции, впитать ее культуру, постигнуть тонкости языка заставляли меня шлифовать свое произношение, избавляться от позорного акцента. Сравнивая мой сегодняшний французский, неряшливый и бледный — вероятно, в результате инстинктивной защиты испанского против длительной осады других языков, — с оборотами, которыми я блистал тридцать лет назад в беседах с коренными парижанами, я прихожу к печальному выводу, что пережил тогда лучшую «франкоязычную пору» моей жизни.
А вот что говорит Гойтисоло собственно о переводе:
…мой первый роман, впоследствии прекрасно переведенный на французский Морисом Эдгаром Куандро, в переводе читался гораздо лучше, чем в несовершенном испанском оригинале. Несколько лет назад, переделывая текст «Ловкости рук», чтобы включить ее в помпезное собрание сочинений, я спотыкался на каждой строчке, пока не понял, что должен вновь перевести роман, но уже на испанский с французского, на котором эта книга была бессознательно задумана.
Нечасто писатель признаётся, что перевод его книги лучше, чем собственный оригинал.
(продолжение следует)
extraneus apud extraneos
- Wladimir
- Любитель
- Сообщения: 8989
- Зарегистрирован: Пт дек 09, 2005 12:28
- Язык(-и): esp-rus
Вернуться в Центральный дом литературного переводчика
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1
