|
||
Новости Энциклопедия переводчика Блоги Авторский дневник Форум Работа Декларация Поиск О нас пишут Награды Читальня Конкурсы Опросы | ||
|
||
Новости Энциклопедия переводчика Блоги Авторский дневник Форум Работа Декларация Поиск О нас пишут Награды Читальня Конкурсы Опросы | ||
Модератор: LyoSHICK
Ее голос обладал удивительной силой: он превращал мое имя в кого-то важного, и этот кто-то мне нравился. Я становился тем Эстебаном, к которому Дайана стремилась. Ее голос выбирал меня, и с удовольствием. Что бы она ни говорила, она тянулась ко мне, и хотелось запомнить все до мельчайших подробностей.
Её голос обладал странной властью: он превращал моё имя в того, кем мне хотелось бы быть. Я был тем Эстебаном, к которому она обращалась. Этот голос выбрал меня и наслаждался этим выбором. О чём бы она ни говорила, она обращалась ко мне и время от времени хотела напомнить об этом, дать это ясно понять.
Ее голос обладал странной силой, и имя, произнесенное им, превращало меня в того, кем мне нравилось быть. Я был тем Эстебаном, к которому обращалась Дайана. Ее голос выбирал меня и наслаждался этим выбором. О чем бы она не говорила, все слова были обращены ко мне, и временами она хотела напомнить об этом.
Её голос обладал какой-то особенной силой, превращая меня в того, кем я хотел быть. Я стал тем Эстебаном, к кому она обращалась. Этот голос выбрал меня и радовался этому выбору. О чём бы он не говорил, он обращался ко мне, временами напоминая и давая ясно понять об этом.
Её голос обладал удивительной силой, он превращал мое имя в кого-то, кем мне хотелось быть. Этим Эстебаном, к кому она обращалась, был Я. Этот голос меня выбрал, и он нежился в своем выборе. Что ни говори, он обращался ко мне, он хотел напомнить о себе, заявить о себе время от времени.
Мне кажется правильнее:Что ни говори, он обращался ко мне, он хотел напомнить о себе, заявить о себе время от времени.
О чём бы она ни говорила, она обращалась ко мне и время от времени хотела напомнить об этом, дать это ясно понять.
[/quote]Кроме того “llamada” все перевели как "зов" и "призыв". А “llamada” – это ещё и просто "звонок по телефону". Я это понял как аналог сигнала вызова по телефону, в результате которого у человека при каждом произнесении его имени как будто что-то вздрагивало внутри.
Главное – именно я был для нее слушателем, тем, кто внимает и понимает. Не будь меня рядом, не было бы разговора. Не было бы воспоминаний, не было бы окутавшей всю жизнь странной ностальгии, в которой, однако, я не чувствовал печали.
И становилось очевидным, что мне уготована роль её слушателя - внимать ей и понимать её. Никакого разговора бы не было, не будь меня рядом. Не было бы ни её воспоминаний, этих отголосков прошлой жизни, ни этой странной ностальгии, которой всё это было окрашено, и что, тем не менее, не имело оттенка печали.
Я был слушателем, я должен был слушать и понимать, и это было главным. Не будь меня рядом, никакого разговора бы не было. Не было бы ее воспоминаний, ни странной тоски по жизни, в которой, однако я не ощущал печали.
Моя роль, как главного героя, сводилась к слушанию и пониманию его. И не было бы беседы, если бы я там рядом не был. Не было б его воспоминаний, мысленных возвращений к прошлому, ни этой своеобразной ностальгии о жизни, которая изливалась на всё это без единой грустной нотки.
Моя роль приемника, человека, предназначенного слушать ее, понимать ее, определялась как основополагающая. Не было бы разговора, если бы меня не было там, рядом с ней. Не существовали бы ее воспоминания, ни ее воскрешения в памяти, ни этой странной ностальгии по жизни, которая выплескивалась более всего, что, однако, не придавало ее голосу грусти.
Solitaria писал(а):
Mi papel de receptor, de persona destinada a escucharla, a comprenderla, se revelaba como fundamental. No habría conversación si yo no estuviera allí, a su lado. No existirían sus recuerdos ni sus evocaciones ni esa extraña nostalgia de la vida que se derramaba sobre todo ello y que, sin embargo, no tenía tono de tristeza.
WladimirИ становилось очевидным, что мне уготована роль её слушателя - внимать ей и понимать её. Никакого разговора бы не было, не будь меня рядом. Не было бы ни её воспоминаний, этих отголосков прошлой жизни, ни этой странной ностальгии, которой всё это было окрашено, и что, тем не менее, не имело оттенка печали.
Насчет местоимений - это моя вкусовщина, понимаю.
И опять таки, причинно-следственная связь: что не имело оттенка печали? Мне кажется, это к ностальгии. А так получается, что все их разговоры. Но почему тогда средний род?
А чувствовал нечто, чего теперь не осталось, хотя существовало в иные времена. Многое ушло, и Дайана горевала о потере, но стоило ей заговорить со мной, ее глаза вспыхивали и в голосе не оставалось печальных ноток. Даже если ее голос вдруг казался потерянным, усталым и бессильным, в следующее мгновение он креп и рос – мягкий, но уверенный, наполненный маленькими радостями мгновения: звуками и ароматами летней ночи, почти бесконечными оттенками тени и воздухом, который обнимал и ласкал нас. Этот голос сберег Дайану.
И это всё принадлежало ей, и хотя оно существовало в другое время, оно не перестало существовать и сейчас.
Возможно, что-то было потеряно и это доставляло Дайане боль, но пока она со мной разговаривала, её глаза блестели и в её голосе не были слышны грустные нотки. В какие-то мгновения её голос казался унылым, обессиленным, но уже в следующее мгновение он плавно набирал силу, наполняясь маленькими удовольствиями настоящего: шумами и запахами летней ночи, почти бесконечными оттенками теней и воздуха, что обволакивали и ласкали нас. Своим спасением она обязана своему голосу.
Что-то было, то, чего уже давно не было, но существовало в прежние времена. Что-то было утрачено, и Дайана страдала от этой потери, но когда она говорила со мной, ее глаза сияли, и в голосе не было печали. Даже если голос был потерянным и ослабшим, то постепенно он набирал мощь, становился мягким, но сильным, наполненным маленькими радостями настоящего: звуками и запахами летней ночи, почти неразличимыми оттенками теней и воздухом, который возвращался и ласкал тебя. Именно голос всегда спас Дайану..
Ему было присуще нечто живое, хотя уже существовавшее в прошлом. В нём чувствовался надлом, боль потери терзала Дайяну, но в те моменты, когда он ко мне обращался: менялась тональность, исчезали нотки грусти, а глаза Дайаны светились. Иногда голос казался подавленным, почти отсутствовавшим, слабым, но тут же креп, постепенно набирая силу, звуча в полный голос, вдохновляясь маленькими радостями данного момента: шумом, запахами ночного лета, бесчисленной игрой теней и ласкающим дуновением ветра. Голос был её талисманом.
Было что-то, что ей принадлежало, не перестало существовать, хотя существовало в другом времени. Возможно это что-то, что было потеряно и у Дайяны эта потеря вызывала боль, но пока она мне говорила, ее глаза светились и ее голос не терялся в грустных воспоминаниях. Мгновениями, голос казался удрученным, потерянным, без сил, но тут же восставал, мягкий, но уверенный, полный, заряженный маленькими радостями настоящего: звуками и запахами летней ночи, почти безбрежными оттенками теней и воздуха, которые нас окружали и ласкали. Голос ее преодолевал.
diente de leónЕму было присуще нечто живое, хотя уже существовавшее в прошлом. В нём чувствовался надлом, боль потери терзала Дайяну, но в те моменты, когда он ко мне обращался: менялась тональность, исчезали нотки грусти, а глаза Дайаны светились. Иногда голос казался подавленным, почти отсутствовавшим, слабым, но тут же креп, постепенно набирая силу, звуча в полный голос, вдохновляясь маленькими радостями данного момента: шумом, запахами ночного лета, бесчисленной игрой теней и ласкающим дуновением ветра. Голос был её талисманом.
Не понял откуда взялся "надлом".
- Я устала от взглядов, которые на меня все время бросали, от пересудов и советов, которые на меня вываливали, устала от того, как они вели себя, как обращались со мной, будто все обо мне знают, устала от их раскладов и схем. А главное – от бесконечных интриг, потому что все эти взгляды и пересуды исходили от людей, причинzвших мне зло и почему-то стремившихся навредить мне. Никогда не понимала: с какой стати некоторые люди изначально настроены против тебя?
- Я устала от обращённых на меня взглядов, - продолжила она - от отпускаемых комментариев и советов, я устала от того, что со мной ведут себя и обращаются со мной так, будто всё обо мне знают, устала от этих схем, в которых всё разложено по полочкам. И особенно от интриг, потому что некоторые взгляды, обращённые на меня и комментарии, посвящённые мне, происходили от людей, которые причиняли мне боль, которые неизвестно почему были заинтересованы, чтобы навредить мне. Никогда не могла этого понять, но есть люди, которые ещё до знакомства уже настроены против тебя.
Я устала от взглядов, которые меня преследовали, от пересудов и сплетен, которые обрушивались на меня, я устала от того, как со мной обращались, как будто всем все обо мне известно, устала от этих бесконечных непреложных схем. А больше всего от нескончаемых интриг, потому что сплетни исходили от людей, причинявшим мне зло, неизвестно по какой причине, стремившихся его мне причинить. Никогда не могла понять, почему некоторые люди стремяться навредить тебе с самого начала, даже еще толком тебя не зная.
Я устала от уделяемого мне внимания, комментариев, советов, которые отпускались в мою сторону, и от того, как они вели себя, обращаясь со мной словно обо мне всё зная, оценивая меня по своим меркам. А больше всего я устала от их интриг, потому что некоторые взгляды и комментарии, предназначенные мне, исходили от людей, плохо поступивших со мной и, необъяснимо почему, они были заинтересованы навредить мне. Я никогда не могла понять тех людей, которые ещё до знакомства были настроены против тебя.
Я устала от взглядов, которые на меня устремлялись, а больше, от замечаний и советов, которые валились на меня, я устала от того, что они вели себя и обращались со мной, как будто бы знали обо мне все, от их классификаций и схем. Особенно от их интриг, некоторые взгляды, которые я встречала и наставления, которые они мне давали, исходили от людей, которые мне причинили боль, которые были удивительным образом заинтересованы навредить мне. Никогда я этого не могла понять, но есть люди, которые занимают враждебную по отношению к тебе позицию, даже не познакомившись с тобой.
Dani realizó varias maquetas con canciones mías, pero nunca llegué a grabar un disco en solitario. Por una u otra razón nunca ha podido ser, siguió. Empecé a desconfiar de las promesas y proyectos de grabación. Te lo dicen con mucha solemnidad y convicción, nunca dejan de prometerte que las cosas ahora saldrán bien, que no hay nada que temer. Pero nunca se llegaba al final y decidí cerrarme en banda. Les dije a todos, y más que a nadie a Dani, que no volvieran a hablarme de grabaciones. Curiosamente, no cesaron las ofertas, sino que, según me dijo Dani, aumentaron, a no ser que todo fueran falsedades, porque Dani era perfectamente capaz de inventarse proposiciones y ofertas después de que yo hubiera tomado la decisión de rechazarlas.
Дани приготовил несколько вариантов с моими песнями, но до записи сольного диска дело так и не дошло. Постоянно что-то срывалось. И я начала с подозрением относиться ко всем обещаниям и приглашениям. С тобой говорят со всей торжественностью и убедительностью, не устают повторять, что дела идут прекрасно, что не о чем тревожиться. Но, в конце концов, так и не зовут. Я сказала всем, и в первую очередь – Дани, чтобы не заговаривали со мной о записи. Как ни странно, поток предложений не иссякал, а наоборот, по словам Дани, их становилось все больше (если только он не врал, ведь Дани прекрасно умел выдумывать предложения и приглашения, после того как я решила от всего отказаться).
Дани сделал несколько пробных записей с моими песнями, но я никогда так и не смогла записать сольный диск. По той или иной причине это так никогда и не осуществилось, - продолжила она. - Я перестала верить этим обещаниям и проектам насчёт записи. С тобой говорят очень торжественно и убедительно, обязательно пообещают, что в этот раз всё будет хорошо и не о чем беспокоиться. Но до дела так никогда и не доходит, и я твёрдо решила больше не обращать внимания ни на какие предложения. Я предупредила всех и прежде всего Дани, чтобы больше не говорили мне о записях. Удивительно, но предложения по-прежнему поступали, и как сказал мне Дани, их даже стало больше, если только всё это не было фальсификацией, потому что Дани вполне мог придумать эти приглашения и предложения после того как я решила отвергать их.
Дани подготовил несколько записей с моими песнями, но до сольного диска дело так и не дошло. Все время что-то срывалось. И я уже не верила ни обещаниям, ни приглашениям. С тобой говорят уверенно и торжественно, раз за разом повторяют, что все идет отлично, и беспокоиться не о чем. Но эти разговоры так ни к чему и не приводят. В конце концов, я сказала всем, а в первую очередь Дани, чтобы ко мне никто больше не приставал с разговорами о записи. Странно, но это не остановило потока предложений, Дани говорил, что их стало даже больше, - если это, конечно, было правдой, а с Дани сталось бы и придумать все эти многочисленные приглашения, когда я решила от всего отказаться.
Дани приготовил несколько вариантов моих песен, но дело до записи сольного альбома так и не дошло. По той или иной причине ему так и не суждено было появиться, продолжала она. Я стала с подозрением относиться ко всем обещаниям и проектам насчёт записи. Тебе заявляют с полной торжественностью и убежденностью, не переставая обещать, что теперь всё будет хорошо и не надо ни о чём переживать, а на деле так и не доходило до конца. Тогда я решила быть принципиальной. В первую очередь я сказала Дани, что бы они больше не заводили разговор о записи. Любопытно, но поток предложений со слов Дани не прекращался, скорее наоборот, увеличивался, разве только всё это не было уловками, потому что он был способен выдумать предложения и заявки после того, как я приняла решение не принимать их.
Дани сделал несколько разных макетов обложки к моим песням, однако я так никогда и не записала ни одного сольного диска. А все потому, что он никогда не мог быть записан. Я начала недоверять обещаниям и проектам записи. Они тебе очень торжественно и убедительно говорят, никогда не перестают заверять, что все сейчас получится хорошо, что не нужно бояться. Но все это никогда не достигало цели, и я решила замкнуться в группе. Я сказала всем, и более всего Дани, чтобы они больше не возвращались к разговорам о записи диска. Что любопытно, предложения не переставали поступать, более того, как мне сказал Дани, они увеличились, если они только не были обманом, потому что Дани был изумительно способным придумать предложения и заявки уже после того, как я бы принял решение отклонить их.
… так и не зовут
… я твёрдо решила больше не обращать внимания ни на какие предложения.
Но эти разговоры так ни к чему и не приводят.
Тогда я решила быть принципиальной.
… я решила замкнуться в группе.
cerrarse de banda, o en banda.
locs. verbs. coloqs. Mantenerse firme en un propósito, negarse rotundamente a todo acomodamiento o a conceder lo que se pretende o desea.
Но Дани уже не заставлял и не уговаривал меня на что-нибудь соглашаться. Каждый раз, сообщая мне о новых возможностях, он произносил восхитительно двусмысленную фразу. «Ладно, я понимаю: все, что тебе предлагают, не годится. Не буду тебя убеждать – может, у тебя есть причины; в конце концов, этот мир – джунгли, так что мне понятно, что ты хочешь держаться от него подальше».
Наконец наступил момент, когда Дани перестал убеждать и уговаривать меня принять какое-либо предложение. Всякий раз, когда он заговаривал со мной о новых возможностях, то заканчивал двусмысленными фразами. Он говорил: “Ладно, я знаю, что тебе бесполезно что-либо говорить и пытаться в чём-то убедить. Послушай, может быть, ты и права, в конце концов, этот мир – джунгли, так что я понимаю, что ты хотела бы держаться от всего этого в стороне”.
Но он уже и не уговаривал меня согласиться. Рассказывая мне о новых предложениях, он завершал речь двусмысленной фразой: "Хорошо, ясное дело, все это тебе совершенно не подходит. Убеждать тебя не стану, может, у тебя могут быть на то свои причины. В конце концов, мир - тот еще гадюшник, понимаю, почему тебе хочется держаться подальше".
Закончилось тем, что Дани перестал поощрять, воодушевлять меня к чему-либо. Если и говорил о новых возможностях, то двусмысленно. «Знаю, чтобы я тебе не говорил - это бесполезно. Я даже и не буду пытаться уговоривать тебя, смотри, возможно, что ты и права в конечном счёте. Этот мир - джунгли. Я понимаю твое желани держаться от него в стороне».
Мы договорились с ним о том, что Дани не будет меня ни подстрекать, ни побуждать принять что-либо из предложений. Всегда, когда он мне говорил о новых возможностях, он делал заключение фразой с двойным смыслом. Он говорил: Ладно, я знаю, что все, что я бы тебе ни сказал, это бесполезно, я не буду пытаться убедить тебя, может быть ты и права, в конце концов этот мир настоящие джунгли, а потому я понимаю, что тебе хотелось бы держаться от него на расстоянии.
От этих слов Дани я приходила в ярость. Если бы я могла, то с удовольствием записала бы диск - просто ему назло, потому что чувствовала, что в глубине души Дани не хочет, чтобы меня записывали, но это была наименьшая из проблем, которых было навалом. Нужно было сменить агента, расстаться с Дани, но я чувствовала себя загнанной в угол и не видела выхода. Сил уже не хватало, и не на кого было опереться. Это было время полного одиночества и постоянных внутренних мучений. Отказываться от своей мечты я не желала, но мне не хватало решимости прогнать Дани. Он был слабак, настоящий слабак – не в состоянии защитить меня, поддержать меня в нужный момент. Когда мы порвали с Дани, было уже поздно, кончились приглашения и предложения. Я уже выпала из обоймы.
Эти слова Дани меня очень раздражали. Если бы мне удалось записать сольный диск, хотя бы просто назло ему, это доставило бы мне удовольствие, потому что я чувствовала, что в глубине души он не хотел, чтобы я что-то записала, и даже приложил руку ко всем тем проблемам, из-за которых всё срывалось. Мне следовало бы сменить импресарио, уйти от Дани, но я чувствовала себя в ловушке и не знала, как выбраться из неё. Силы начали покидать меня, я не знала на кого опереться. Это было время сильного одиночества, странной и постоянной внутренней боли. Я не хотела отказываться от своих мечтаний, и у меня не было достаточно энергии, чтобы расстаться с Дани. Я была слаба, очень слаба, была не способна защитить себя, быть настойчивой в нужное время. Когда я порвала с Дани, было уже поздно – ни приглашений, ни предложений уже не было. Я ушла в тень.
Эти слова жалили меня больнее всего. Если бы я могла, записала бы диск, хотя бы просто назло, потому что в глубине души чувствовала: он не хочет никаких моих записей. Но это была наименьшая из проблем, а их хватало. Надо было поменять агента, расстаться с Дани, но меня охватила полнейшая слабость, выхода я не видела и ниоткуда уже не ждала помощи. Я была бесконечно одинока, и боль была моей постоянной спутницей. Я не хотела отказываться от мечты, но не имела сил прогнать Дани. Я была совершенно слаба, не могла защитить себя, не могла отстаивать свои интересы, когда приходило время. Когда мы наконец-то расстались с Дани, было поздно. Не было ни приглашений, ни предложений. Я выпала из обоймы.
Эти слова Дани меня очень раздражали. Если бы я могла, то с удовольствием записала бы диск, чтобы досадить ему. Так как чувствовала, что в глубине души Дани хочет, чтобы я не занималась записью, и не касалась тех проблем, которые всплывали и приводили к их отмене. Необходимо было поменять продюсера, расстаться с Дани. Я чувствовала себя в ловушке и не зала, как выбраться из неё. Силы мне изменили, я не знала на кого опереться. Это было время одиночества и мучительных терзаний. От своей мечты я отказаться не хотела, но и порвать с Дани достаточных сил тоже не было. Я была очень слабой и неспособна защитить себя и настоять на своём. Когда разорвала с Дани, было уже поздно, предложения и заявки больше не поступали. Я отошла от дел.
“estaba detrás de todos los problemas que surgían y llevaban a las cancelaciones".Эти слова Дани у меня вызывали большое раздражение. Если бы я только могла, я бы с удовольствием записала диск только для того, чтобы позлить его, потому в глубине я знала, что он не хотел, чтобы я сделала хотя бы одну запись и что, кроме того, он был далек от всех проблем, которые вызывали и влекли за собой отказы. Нужно было поменять доверенное лицо, отдалиться мне от Дани, но я чувствовала себя пойманной, не знала как выйти из этой ситуации. Силы меня стали покидать, я не знала на кого опереться. Это было время великого одиночества, неизвестной и постоянной внутренней боли. Я не хотела отбрасывать свои мечты и не имела достаточно сил для того, чтобы выкинуть Дани из моей жизни. Я была слабая, очень слабая, я не была способна защитить себя, превозмочь себя именно тогда, когда это было нужно. Когда я разорвала с Дани, было уже поздно, уже не было заявок и всех тех предложений. Я замкнулась.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3