petoi » Ср апр 18, 2012 14:41
Отрывок из романа «Собачий денёк»
Мы пришли. Прямо напротив открылось громадное строение: ветхое и заброшенное. Свисающее со склона Кольсеролы*, безмолвное, оно выглядело совершенно зловеще.
- Чёрт, что это?
- Муниципальная псарня – ответил мой помощник Гарсон и двинулся дальше по пустой дороге. Мы подходили все ближе, и до нас начал доноситься собачий лай с завываниями, от которых мрачное впечатление усиливалось еще больше. От этой полифонии становилось не по себе.
Когда мы достигли облезлых стен, лай послышался с новой силой. Я подняла на руки нашего горемыку-свидетеля, и он всем телом прижался ко мне, будто предвидя своё невеселое будущее. Нас встретил смотритель, молодой и симпатичный. Он удивился, что мы из уголовного розыска, и признался, что обычные его контакты с полицией ограничивались городским патрулем. Мы присели, пока он заполнял какой-то формуляр. Бедный пёс, съёжившись, искал защиты у меня на коленях. Я полюбопытствовала:
- Скажите, все эти собаки попадают к новым хозяевам?
- Не все, к сожалению. Только те, что похожи на породистых.
- Как вы думаете, этот потянет на какую-нибудь породу?
Парень улыбнулся:
- Ну, может, на какую-нибудь эдакую, экзотическую.
Он, конечно, тоже не мог не заметить уродства нашего зверя.
- А что бывает с теми, которых не забирают?
- Этот вопрос мне задают все. Вы сами-то как думаете?
- Их усыпляют…
- …выждав положенный срок. Другого выхода нет.
- В газовых камерах? – спросил Гарсон. Видимо, воображение нарисовало ему лагеря смерти.
- Летальная инъекция – вынес свой приговор смотритель, - Абсолютно цивилизованный метод: без агонии, без страданий. Они просто засыпают, чтобы никогда не проснуться.
Собачий вой, приглушенный стенами кабинета, подчеркнул его слова.
- Хотите, я покажу вам помещения?
Почему – до сих пор не пойму, но я согласилась. Парень повел нас по длинному коридору, освещенному несколькими голыми лампочками. В просторных клетках, выстроенных в ряд, содержалось по три или четыре собаки. Переполох нам навстречу поднялся изрядный. Животные вели себя по-разному: одни, прижимаясь к решетке, изо всех сил пытались просунуть морду и лизнуть нас, другие лаяли и кружились вокруг себя безумной спиралью. Но все их стратегии, казалось, преследовали одну и ту же цель: привлечь наше внимание. Очевидно, они уже знали жестокие правила этой игры: гость появляется, проходит туда-сюда по коридору, после чего одного из них, всего лишь одного, выпускают на свободу. По спине забегали мурашки. Наш гид продолжал давать какие-то пояснения, но я не могла их понять: стало до тошноты тоскливо.
Я остановилась, посмотрела вниз: безобразный пёсик прижался к моим ногам. Все это время он, съежившись, тихо шел за мной.
- Слушай, Гарсон! – позвала я.
Но мой коллега продолжал беседовать со смотрителем посреди всего этого гвалта.
- Эй, послушайте! – почти заорала я, – стойте! Я передумала. Я, пожалуй, оставлю собаку себе.
- Как это? – переспросил Гарсон.
- Ну да, пока не поправится его хозяин. К тому же, думаю, пёс еще понадобится следствию. Ничего, я найду ему место во дворике своего дома.
Смотритель псарни глядел на меня с понимающей улыбкой. И ничего не сказал. Я была ему за это благодарна: не хватало только его комментариев, чтобы Гарсон счел меня последней сентиментальной дурой.
На обратном пути мы долго молчали. Наконец, Гарсон пошел в наступление:
- Я Вас, конечно, очень уважаю, инспектор. И понимаю, что это не моё дело, но нам, в полиции, всех жалеть нельзя.
- Я знаю.
- Сам я многого в жизни насмотрелся. Можете себе представить, картины душераздирающие: брошенные дети, висящие в петле самоубийцы, искалеченные шлюхи, совсем еще девчонки… Так вот, я всегда стараюсь ни к кому особыми чувствами не проникаться. Только так можно избежать дурдома.
- Меня поразил взгляд этих собак.
- Это всего лишь животные.
- Но мы-то – люди.
- Ладно, инспектор, не мудрите, Вы поняли, что я хотел сказать.
- Да, конечно, Гарсон. И благодарю Вас за заботу, но речь идет лишь о том, чтобы временно подержать собаку у себя, пока не встанет на ноги её хозяин. К тому же то, что я говорила о помощи следствию – чистая правда, этот пёс нам еще понадобится.
- Если эта помощь будет как в тот раз – господи помилуй!
- Ну почему Вы всегда всем недовольны? Хорошо, у меня есть предложение: Вы подвозите меня до дому, а я приглашаю Вас на виски.
Пёс не выказал особого недовольства своим новым жилищем, видимо, понимая, что избежал гораздо худшего. Произвел осмотр комнат, вышел в садик и, когда я предложила ему воды и галет – тоже не побрезговал. Мы с Гарсоном не спеша и со вкусом потягивали свой виски, наблюдая за эволюцией зверя.
- Придется его как-то назвать, - сказала я.
- Пусть будет Ужастиком… - заметил мой помощник, - уж точно, своим видом кого угодно напугает.
- А что, мне нравится.
Новоокрещенный улегся у моих ног, вздохнул. Гарсон тоже вздохнул, закурил, и безмятежно уставился в потолок. Такая вот у нас получилась мирная идиллия после бесконечных забот сегодняшнего дня. Интересно, правда ли, что его глаза, эти глаза сыщика, видели столько ужасов? Наверно, да.
* - Кольсерола – горный хребет в окрестностях Барселоны
Un idioma es el universo traducido a ese idioma
(Ramos Sucre)