Делаю перепост из темы ссылок на испанские семинары. Прошу модераторов удалить оттуда текст, не относящийся к теме топика.
Автору перевода: все обсуждения проходят здесь. Тема ссылок - только для ссылок на семинары. Будьте внимательнее
Как трудно утаить любовьВ течение следующих трёх часов я перепробовал всё, чем только можно заняться, когда душа неумолимо погружается в беспокойство: посмотрел на часы, завёл их, вновь посмотрел, ещё раз попробовал завести, повернув заводную головку до упора, так, что лопнула пружина; стряхнул соринки сначала с костюма, затем со шляпы; раз двадцать перебрал бумаги в портфеле, промурлыкал дюжину песенок и два романса, прочитал три газеты, так и не вникнув ни во что из прочитанного; попробовал было поразмышлять о чём-нибудь, потом бросил это дело, и вновь принялся размышлять; попытался расправить кое-где уже помятые брюки; поиграл с собакой соседа справа; покрутил опять головку часов, и вспомнил, что они сломаны, крути-не крути – всё без толку.
Правда, для всех этих бестолковых действий была своя причина! Скоро, совсем скоро, с минуты на минуту должна была явиться моя неведомая возлюбленная, с которой мы любили друг друга заочно, по переписке, с прошлой весны.
Несравненная Хельда! О-о! Её любовь – драгоценнейшая из грёз в кубке мирских искушений, как выражаются оперетточные либретисты. Но я действительно был сильно влюблён в Хельду, настолько сильно, что читая её письма, полные изысканной нежности и доброго юмора, подолгу осыпал их поцелуями.
Поскольку всё это время мы общались исключительно посредством почты, в какой-то момент я уже начал было опасаться, – доведётся ли мне вообще когда-либо лично обмолвиться с ней хоть словом? По многочисленным портретам я уже знал, что она прекрасна, необыкновенна, как сказочная героиня. Вскоре, однако выяснилось, что в Книге судьбы чёрным по белому, было записано, что нам с Хельдой, всё-таки суждено встретиться. О своём приезде она опять же сообщила мне письменно и местом свидания назначила первый столик слева в «Эмпирео», модном кафе, где, кроме прочего, непременно пришлось бы терпеть игру пятерых зануд из тамошнего оркестра.
И вот у входа в кафе остановилось такси, из которого грациозно выпорхнула Хельда. Подойдя ко мне, она с чарующей улыбкой протянула вперёд обе руки, и движением, исполненным истинного «шика» опустилась на диван.
Она заказала себе что-то, не помню точно, что именно, и заговорила о нашем эпистолярном романе, и о том, как она теперь счастлива, и как сильно любит меня…
- Я тоже люблю тебя всей душой.
- Что ты сказал? – переспросила она.
- Я тоже люблю тебя всей душой.
- Что-что?
И только тут мне открылась невесёлая правда – Хельда была глухой!
- Что ты сказал? – не унималась Хельда.
- Я тоже люблю тебя всей душой!!! – прокричал я, и тут же пожалел об этом, поскольку десять завсегдатаев обернулись и посмотрели на меня с явным неудовольствием.
- Ты, правда, меня любишь? — повторяла она с назойливостью влюблённых и страховых агентов, — Поклянись!
- Клянусь!
- А?
- Клянусь!!!
- Не-е-е-т, ты так и скажи, что клянёшься, что любишь меня! – капризно настаивала она.
- Клянусь, что я люблю тебя! – проорал я.
Уже два десятка посетителей смотрело на меня с ненавистью.
- Ну, и идиот! – прошипел один из них. – Видали? Вот он голос любви, живьём!
- Значит, – продолжала моя, равнодушная к страданиям ближних возлюбленная, – ты не жалеешь о том, что мы всё-таки встретились?
- Нисколько! – прокричал я, решившись претерпеть всё до конца, ибо, необходимость пожертвовать доказательствами моей любви ради спокойствия каких-то субъектов, рассуждавших об ошибках правительства, показалась мне ужасно глупой.
- И … я нравлюсь тебе?
- Очень!!
- В своих письмах ты говорил, что у меня грустные глаза… Ты по-прежнему считаешь, что у меня грустные глаза?
- Да!!! – выкрикнул я отважно, - твои глаза очень грустны!!!
- А ресницы? Какие у меня ресницы?
- Длинные, красиво изогнутые.
На нас смотрело уже всё кафе. Смолкли разговоры, умолк оркестр, за стеклянными дверями замедляли шаги и останавливались прохожие, все слушали теперь только меня.
- А моя любовь делает тебя счастливым?
- О, да! Очень счастливым!
- И … когда ты, наконец, сможешь меня обнять…
- И когда я, наконец, смогу тебя обнять, – рявкнул я так, будто мне пришлось выступать с речью на арене для боя быков, - я почувствую, что прижимаю к сердцу букет самых чудесных роз на свете, из самых лучших на свете садов!
Не помню, как долго ещё мне пришлось испытывать терпение присутствующих, помню только, что, в конце концов, ко мне подошёл охранник.
- Прекратите, пожалуйста, это безобразие! – проговорил он. – Настоятельно прошу Вас и сеньориту покинуть помещение.
- В чём дело? – поинтересовалась Хельда.
- Нас выгоняют за безобразное поведение.
- За безобразное поведение? – переспросила она поражённая. – Нас, которые тихонько сидят себе в укромном уголке кафе, тщательно оберегая свою любовь от посторонних взглядов, и вполголоса поверяя друг другу свои секреты?
- Да, - коротко подтвердил я только для того, чтобы избежать дальнейших объяснений; и мы вышли на улицу.
Теперь мы живём далеко в уединённом загородном домике, но странное дело! В минуты нашей любви, непонятно, почему, из окрестных деревень начинают сбегаться крестьяне с вопросом, уж не стряслось чего-нибудь?