|
||
Новости Энциклопедия переводчика Блоги Авторский дневник Форум Работа Декларация Поиск О нас пишут Награды Читальня Конкурсы Опросы | ||
|
||
Новости Энциклопедия переводчика Блоги Авторский дневник Форум Работа Декларация Поиск О нас пишут Награды Читальня Конкурсы Опросы | ||
Модератор: LyoSHICK
Encore ces écrivains n’arrivent-ils pas toujours à nous dire clairement ce qu’ils ont découvert. Ils peuvent, par example, décrire tous les aspects d’un petit café des environs de la rue de Buci, mais il faudrait la sensibilité particulière d’un Baudelaire ou d’un Proust pour nous en donner ce qu’on apelle aujourd’hui l’atmosphère, pour traduire le charme d’une certaine laideur et rendre cette indéfinissable bonne camaraderie des objets qui caractérise un endroit banal aux seuls inattentifs: la plante ornée d’un atroce noeud rouge, la banquette de cuir usée et crachant des touffes de crin noir, la table de gros marbre blac, le sous-main de toile cirée et le porteplume qui a servi à écrire tant de déclarations d’amour et de belles lettres de rupture, et à côté le siphon bleu- pâle, accessoires rituels de la vie de café tel qu’on pourrait les voir dans une toile de Picasso ou de Derain. Et, d’une certaine manière, c’est Paris.
1. Но всем ли писателям хватает слов, чтобы ясно и понятно поведать нам то, что открылось их взору? Конечно, они могут красочно, во всех деталях описать, например, кафе поблизости от улицы Бюси. Но нужно обладать чувственностью Бодлера или Пруста, чтобы передать то, что называется атмосферой. Чтобы для невнимательных реалистично изобразить одиозный шарм и непостижимое единство вещей, создающих эту обыденную обстановку: уродливые алые банты на деревьях, скамейки, обтянутые кожей с торчащими пучками конских волос, стол из глыбы белого мрамора, клеенчатый бювар и перьевую ручку, писавшую и признания в любви, и истории о расставаниях. А рядом - поблекший сифон, миниатюры, присущие кафешной жизни, которые вполне можно было бы увидеть на полотнах Пикассо или Дерена. В некотором смысле и это Париж.
2. Но даже этим писателям не всегда удается донести до нас суть своих находок. Они могут указать, к примеру, все приметы маленькой кофейни в окрестностях улицы Бюси, но только особая восприимчивость, как у Бодлера или у Пруста, поможет раскрыть ее - как сегодня принято говорить – атмосферу, выразить очарование некоторой нелепости, передать ту необъяснимую компанейскую связь между предметами, которую только невнимательные сочтут признаком заурядного места: цветок в горшке, перевязанный чудовищным красным бантом, протертая кожаная банкетка, выплевывающая пучки черных волокон, тяжелый мраморный стол, клеенчатый бювар, ручка с пером, которой написано столько признаний в любви и прекрасных слов расставания, голубой сифон рядом – все это ритуальные принадлежности текущей в кофейне жизни, словно сошедшие с полотна Пикассо или Дерена. В определенном отношении это и есть Париж.
3. Впрочем, не всегда удаётся писателям доносить до нас то, что открывается их взорам. Они могут во всех подробностях описать небольшое уютное кафе поблизости улицы Бюси, но так и не передать никаких особых примет, которые, как мы говорим, создают атмосферу, очарование уродства, или тот не поддающийся описанию дух товарищества между предметами обстановки, который человеку невнимательному покажется не более чем интерьером. Растение, увенчанное малопривлекательным красным бантом, банкетка, обитая потёртой, крошашейся под пальцами кожей, пряди чёрных волос, столик грубого белого мрамора, непромокаемый клеёнчатый бювар и перьевая ручка, столько раз послужившая письменным обьяснениям в любви, объявлениям о разрыве, а сбоку бледно-голубой сифон, - все неотъемлемые атрибуты парижского кафе, известные нам ещё по полотнам Пикассо и Дерена. В определённом смысле это и есть Париж.
4. К тому же этим писателям не всегда удается четко объяснить нам, что именно они увидели. Например, они могут подробно описать маленькое кафе в районе улицы Буши, но требуется особая способность чувствовать, присущая Бодлеру или Прусту, чтобы передать нам так называемую атмосферу, чтобы описать очарование какой-то неприглядной детали и показать невнимательным это невыразимо удачное сочетание предметов, которое характеризует самое обычное место: растение, украшенное нелепым красным бантом, потертый кожаный диванчик с торчащими из него клоками черных конских волос, тяжелый мраморный стол, бювар из вощеной бумаги и перьевая ручка, которой писали и любовные признаний, и изящные прощальные письма. В стороне стоит бледно-голубой сифон - традиционный атрибут любого кафе из тех, которые можно увидеть на полотнах Пикассо или Дерена. Итак, в любом случае это Париж.
5. Но и сами писатели не всегда способны ясно объяснить, что же именно открылось их взору. Они могут, например, в мельчайших подробностях описать небольшое кафе где-нибудь на улице Бюси, однако нужно обладать талантом Бодлера или Пруста, чтобы донести до читателя то, что называется атмосферой, чтобы передать своеобразное очарование уродства и дух того незримого содружества вещей, которое только невнимательный наблюдатель может счесть банальным: здесь и цветок, украшенный ужасным алым бантом, и потертый кожаный диванчик с торчащими из него черными прядями конских волос, белый стол из грубого мрамора, клеенчатый бювар и перьевая ручка, которой было написано столько признаний в любви и трогательных прощальных писем, и чуть в стороне бледно-голубой сифон — заурядные предметы обихода любого кафе, которые изображали на своих полотнах Пикассо и Дерен. В некотором роде это и есть Париж.
6. Правда, у писателей не всегда получается донести увиденное. Например, нам могут во всех подробностях описать какое-нибудь кафе в окрестностях улицы де Бюси – но без потрясающей тонкости восприятия, свойственной разве что Бодлеру или Прусту, вряд ли удастся погрузить нас в его, как теперь говорят, атмосферу, передать очарование некого уродства и дружелюбной обыденности, столь характерных для предметов, наполняющих места, где обычно не бывает вдумчивых наблюдателей: это растение, подвязанное безвкусным красным бантом, эта потертая кожаная банкетка, из которой вылезают пучки черного набивочного волоса, этот столик с массивной столешницей белого мрамора, клеёнчатый подлокотник кресла, перо, послужившее на своём веку авторам стольких любовных посланий – и стольких красноречивых объявлений о разрыве, а рядом – этот бледно-голубой сифон и прочие неотъемлемые атрибуты кафе, какими мы можем их увидеть на картинах Пикассо или Дерена… И это, в некотором роде, и есть Париж.
7. И даже писателям не всегда под силу донести до нас свои открытия. Можно в мельчайших подробностях описать небольшое кафе близ улицы Буси, но нужна особая чувствительность Бодлера или Пруста, чтобы передать, как говорят сейчас, атмосферу, выразить очарование неправильности и неуловимый уют в обстановке, которую лишь невнимательный зритель сочтёт обыденной: комнатное растение, увенчанное ужасным красным гнездом, старый кожаный диванчик с торчащими повсюду пучками черных волос, стол из массивного белого мрамора, салфетка из вощёной ткани и перьевая ручка, что помнит признания в любви и изысканные прощальные письма, а рядом бледно-голубой сифон с газировкой – традиционное кафе, совсем как на полотнах Пикассо или Дерена. Каким-то образом из этого и складывается Париж.
8. Но писателям не всегда удается донести до нас свои открытия. Например, они могут описать все детали маленького кафе где-нибудь недалеко от улицы Бюси, но нужна особая тонкость восприятия – как у Бодлера или Пруста – чтобы мы почувствовали то, что принято называть атмосферой, чтобы передать очарование несоразмерности и выразить неуловимое единство предметов в обстановке, которая невнимательному наблюдателю может показаться скучной: цветок в горшке, украшенном чудовищным красным бантом, потепанный кожаный диванчик, из которого в разные стороны торчат пучки конских волос, столик из грубого белого мрамора, папка из вощеной ткани и перо, которым было написано столько объяснений в любви и очаровательных писем расставания, а рядом – бледно-голубой сифон . Все это – неотъемлемые атрибуты жизни кафе, которые можно увидеть на полотнах Пикассо или Дерена. В некотором смысле, это и есть Париж.
9. Едва ли писателям всегда удается точно описать нам то, что они увидели. Например, они могут описать облик небольшой кафешки где-нибудь близ улицы Бюси, но потребовалась бы особенная чувствительность Бодлера или Пруста, чтобы передать нам, то, что сейчас принято называть атмосферой; чтобы отразить шарм некоторого уродства и передать невнимательным посетителям эту неуловимую гармонию вещей, характерную для избитого местечка: растение, обезображенное красным узлом, потертый кожаный диванчик, из которого пучками торчат черные конские волосы, большой белый мраморный стол, клеенчатый бювар и перьевая ручка, которой было написано столько красивых признаний в любви и нелюбви; а рядом бледно-синий сифон, – ритуальные принадлежности жизни кафе, такие, какими мы могли бы их увидеть на полотне Пикассо или Дерена. И, в некотором роде, это – Париж.
10. А ведь и писателям не всегда удается в точности рассказать нам о том, что открывается им. Они могут, например, в мельчайших деталях описать небольшое кафе в окрестностях улицы Бюси; однако только особая чувственность Бодлера или Пруста сумела бы передать то, что называют теперь атмосферой; смогла бы отразить это очарование легкого уродства, это непостижимое добрососедство разрозненных предметов, которое лишь невнимательному глазу покажется обыденным: тут и комнатное растение с нелепым красным бантом, и лавка, покрытая потрескавшейся кожей с торчащими из нее пучками черной набивки, и стол из грубого белого мрамора, и клеенчатый бювар, и перьевая ручка, которою написано столько объяснений в любви – и столько нежных прощальных писем; а чуть дальше – бледно-голубой сифон, ритуальная принадлежность таких кафе – таких, какими писали их Пикассо и Дерен. И, некоторым образом, это – и есть Париж.
NaNa писал(а):поскольку у автора идет прямая отсылка к Прусту, отсюда, видимо, и "наверченность" оригинала.
NaNa писал(а):А вот в нужно ли это делать в данном конкретном случае - вопрос
Вы думаете, что писатель в данном тексте сидел и выдумывал пародию на Пруста?
Shmel писал(а): Отдельно извиняюсь за плоды бессонной ночи: "подлокотник" вместо "бювара" и "носки" вместо "туфель". Смотришь, что называется, в книгу, а видишь...известный фрукт.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 11