Администратор
=====================================
petoi писал(а):Начнем молекулярные разборки?
Можно постороннему встрять секундно?
Удивляет, что Беатрис, если вам верить, "говорит". Если ваши переводы читать, она - пишет. Что там в испанском - меня не тревожит, так как моего со словарем недостаточно, но по переведенному получается, что пишет. Как бы сочинение на тему "Что такое свобода". В таком роде кунштюк.
И по обсуждению судя, вы скорее об этот стиль споткнулись, нежели его нашли (сомнительно, что выбрали). И хотя он угадываем, этот стиль сочинения на троечку, и угадываемо, что вы стараетесь косить под ребенка, и можно долго молекулярно разбирать, где вы проштрафились и в чем ваша "недетскость", но так как вы и сами её заметили, то не буду разливаться, а перескочу сразу к двум суммирующего свойства моментам.
Первый. Я раньше думал, послеживая за семинарами, что участникам тривиально недостает времени, и что если дать им всё время во вселенной, они такое сотворят, что соберись мизантропы и снобы всего мира, не удалось бы им, не захотелось бы, не смоглось обругать чудесные литературные бриллианты, коими одарили дискурсивный литературный универсум наши семинаристы. Но я всё более прихожу к убеждению, что сколько времени ни дай, всё будет растрачено зря, и лучше его на шоппинг в универсаме потратить, а не на перевод, ибо не времени вам не хватает, а - концентрации. Концентрации выдержать стиль. Той концентрации, которой учат актеров, от которой добротнее писать не научишься, но она позволила бы вам деградировать в детство и остаться там часа на три-четыре (а больше не надо, чтобы довести отрывок до ума). Для полной ясности уточню, что не буддистская или йогическая концентрация нужна, когда вы удерживаете ум во внутреннем балансе, а именно актерская - когда вы концентрируете эмоцию, чувство, чтобы они вели вас в спектакле, руководя вашими жестами, мимикой, реакцией на партнера и прочими актерскими элементами (в переводе - выбором слов, интонаций и т.д.). Я к тому, что самое ценное, что вы можете сделать для совершенствования своего переводческого искусства, это прекратить на время переводить и поступить в драм кружок.
Второй момент. Бенедетти, сам того, естественно, не подозревая, бросил вам вызов, швырнул, так сказать, две перчатки, два литературных приема - грамматический (назовем его так) каламбур (en Libertad) и (как бы его обозвать? ну, допустим) странно уместное слово (alunada), и вы ему ответили, как и положено стандартным переводчикам, с раболепным благоговением и словарной скрупулезностью. Тем не менее, нет таких словарей, чтобы найти слово, которое одновременно и уместно и неуместно. Никто вам не посоветует как его найти и никто не поможет, пока вы не разорвете пуповину оригинала. Если вы хотите (подозреваю, что нет, но допустим) очаровать читателя очаровательностью Бенедетти, тогда следует с определенного момента забыть про Бенедетти. С определенного момента следует отказаться от "а что там в оригинале?" и от "а что автор имел в виду?" и от "а что там приводится в самом толстом-претолстом академическом словаре?" и от прочих переводческих ходуль, потому что ваша задача не в том, чтобы помочь автору четче выразить его мысль на испанском (и он тем более не в силах вам помочь выразить его мысль по-русски, сколько бы вы ни препарировали его испанский под микроскопом). Всё, чем вы можете ответить на вызов - создать ответное очаровательное русское художественное произведение. А на это-то вы как раз и не можете - семинар за семинаром! - отважиться. Ваше добровольное рабство, дорогие мои, удручающе.
И я даже предложу возможное слово (одно из), но боюсь вы сейчас настолько раздражены критическим бичеванием, что будь я архангел Гавриил под руку с Иоанном Крестителем, пришед изречь благую вестию, вы бы нас в раздражении загнали бы в игнор и выгнали бы взашей. Но для тех, как писал (нет, цитировал) Стендаль, "to the Happy Few", кто еще внемлет, замечу, что дедушка вполне мог сказать про девочку: она в нашей семье - "аномалия". И на этой замене вы могли бы обыграть "alunada", используя, в частности, где можно, и вполне "недетское" прилагательное "аномальная".
Tо же самое со "свободой". Потому что как только вы пишете "он на свободе, то есть в Свободе" или "находится на Свободе, потому что так называется тюрьма", вы пытаетесь разъяснить то, что должно работать на рефлекторном уровне, вызывать в читателе рефлекторную реакцию - улыбку, усмешку, ухмылку... Фразы типа "он на свободе, точнее в «Свободе», потому что" - это инструкция по эксплуатации шутки (Израиль Соломонович вас в "Интент" оторвет с руками и ногами). Но комизм нельзя объяснить. Шутка, каламбур - умирают в объяснении. Они живут только в моментальном узнавании. И в умении вызывать моментальное узнавание и состоит писательское мастерство (по крайней мере, одна из наиважнейших его компонент). И если нет грамматического решения (в данном случае вряд ли оно найдется), то надо искать иное, художественное. А если оно не найдено - отрывок угроблен, как бы вы ни перевели словарно правильно всё остальное. В контексте предложенного отрывка (и умом вы похоже понимаете) эти два момента (en Libertad и alunada) настолько важны, что провал с их переводом равносилен и равностилен сведению Бенедетти с уровня литературы до уровня сопроводиловок для чайников.
Как бы вы друг друга ни нахваливали умеренно петушно-кукушно за выдающиеся успехи, как бы ни пересаживались, критикуя с подобающей сдержанностью за отдельные недостатки, переводы ваши надо выбрасывать и переводить заново. Если вам дороги ваши тонкие чувства обиженных творцов, тогда извините. Но если вы действительно так уважаете Бенедетти, как о том рассказываете, то надо выбрасывать и переводить по новой. Семинар 10 дробь 1. Извините.
Видите ли, с моей точки зрения, семинаристам на здешних семинарах не хватает элементарной писательской (не переводческой - писательской) техники. Ваши переводы - разительная иллюстрация старой шуточки про "Поле чудес": "угадал все буквы, не смог назвать слово." Проблема не в том, правильно ли вы скопировали языковые молекулы в синхрофазотронах вашего сознания, и даже не в том, насколько развито ваше критическое мышление, чтобы вычленить важнейшие моменты (в умении дотошно объяснять друг дружке как-бы-да-кабы-если-бы-да-бы вам не откажешь), а в том проблема, что вы не умеете подчинять мелкие, молекулярные элементы, словом Станиславского, "сверхзадаче", и подчинять до такой степени, что становится возможным выйти из раболепной зачарованности иностранным автором и вернуться в пространство родного языка.
Я бы вам эпистоляриев не писал, если бы не исходило от ваших порывов и усилий того милого детского энтузиазма, того очаровательного любования творением Бенедетти, которое вы никак не можете вложить в ваши переводы, а надо бы. И полагаю, что без дополнительного пинка (возможно, тщетного) никто из вас из очаровательных детских штанишек не вырастет и не начнет писать художественную прозу, заместо деревянного строгания очередных испанистых буратин по словарным чертежам. Но ради надежды (возможно, напрасной) на лучистое мгновение счастья, что огреет меня при появлении здесь, наконец, настоящей художественной прозы, стоит, наверное, хоть раз (эх, раз! еще раз!) сказать полную правду даже вам, кому и без правды в вашей милой компании ах как хорошо, так хорошо, что даже можно с уверенностью заявить: без правды вам - горрраздо лучшее.