Новости Энциклопедия переводчика Блоги Авторский дневник Форум Работа

Декларация Поиск О нас пишут Награды Читальня Конкурсы Опросы








ГП-цитатник

Воспоминания о переводчиках

Воспоминания о переводчиках

Сообщение Uncle A » Вс фев 15, 2015 12:38

Удивительно, но такой темы не оказалось. И потому всякие мемуары разбросаны по самым разным углам.
Оксфордская этимология, future yield, Петров (не в обычные дни).

general
travellersjoy
14 февраля, 11:34

Давно читаю (и всем рекомендую) вот эти этимологические колонки. Их автор - известный лингвист, профессор University of Minnesota. Американский профессор американскому профессору рознь: но тут все без дураков - тут не кутик давешний (кутиков тут что-то уж больно много развелось - особенно среди славистов), а настоящий трудяга, полиглот, эрудит и умница.
В сторону: он еще в свободное от занятий германистикой время перевел на английский Лермонтова и Баратынского (полностью!!):

Winter is approaching; the land is lean,
With broad, bold spots, signs of surrender;
The fields are bare, whose grain could once be seen
In all its merry, golden splendor.
Things cold and warm, both poverty and wealth,
Time's landmarks, whether dead or living,
Will soon be even like the snow itself
That uniformly brings oblivion.
The world before you is the barren field:
It has no promise of a future yield!


Очень забавны его воспоминания (довольно иронические) о встрече с поэтом И. Бродским, приехавшим на гастроль в университет Миннесоты.
Собственно история и началась с этих случайно попавшихся мне когда-то на глаза воспоминаний. Помстилось мне тогда, что инициалы "С. П." в них должны относиться к Петрову.
Месяц назад я, наконец, решился заняться этим делом. Отправил я имейл в Oxford University Press, получил адрес ихнего колумниста-этимолога и списался с ним. Да - точно, Петров.
(Не ожидал А. С. Л., что кто-то расшифрует его сокращение - ответил мне, что, мол, "гениально" и "нам не дано предугадать".) Оказывается, знал он Петрова довольно хорошо. Я попросил его записать, что помнит. Вчера пришло от него письмо - повешу его здесь (разумеется, с согласия автора).

1.II. 2015
Дорогой * * !


Познакомился я с С. В. случайно. В СССР проводились регулярные скандинавские конференции. В 1966 году такая конференция проходила в Кяэрику (там было нечто вроде спортивного лагеря, и все подобные мероприятия под эгидой Тарту устраивались именно там: там мы жили, кормились и заседали). В поезде Ленинград-Таллин наша (питерская) группа разместилась в одном вагоне. Недалеко от меня, в проходе, я увидел небольшого роста неказистого человека, что-то рассказывавшего М. П. Куприяновой, даме со скандинавской кафедры ЛГУ. Я не помню, курил ли он при этом (возможно, что курил, потому что, в принципе, он не выпускал папиросу изо рта ни на секунду). Речь сопровождалась выразительной мимикой и лилась потоком и, видимо, была полна то ли оригинальных мыслей, то ли неопровержимых аргументов. Его собеседница слушала с совершенно замученным лицом, и было видно, как все это ей глубоко неинтересно. «Кто это?» - спросил я ее потом. «Петров, переводчик», - ответила она сухо.
Со скандинавами С. В. связывало многое. За опубликованный перевод датского романа его приняли в ССП (Вы это, конечно, знаете). Он хорошо писал по-шведски. Но тогда он переводил скальдов. Если Вы его переводы («Лит. Памятники») видели или даже читали, то главное о скальдах знаете. В принципе, они непереводимы, как, скажем , Крученых или частично Хлебников, поскольку их поэзия держится на немыслимом порядке слов и многоэтажных иносказаниях (кеннингах), то есть верблюд - это не просто корабль пустыни. Пустыня – эта еще приют Иоанна (= корабль приюта Иоанна), а корабль – это, допустим, лебедь моря (=лебедь моря приюта Иоанна). Ко всему этому изощренная рифма (со строгими ограничениями), аллитерация и счет слогов. Чтобы вырваться из этой клетки, разрешалось широко пользоваться синонимами. Получалось «лебедь Каспия приюта Иоанна». Докажи после этого, что ты не верблюд! Пример этот я сочинил на ходу, но суть изложил правильно. Слова, даже предлоги и союзы, разбрасывались по всей четырехстрочной строфе. Нигде в мире ничего подобного не было. Самая темная поэзия труверов-трубадуров - детский сад по сравнению со скальдами. Любой перевод – в лучшем случае, корень десятой степени из оригинала.
Главным нашим скандинавистом был Мих. Ив. Стеблин-Каменский, чья докторская диссертация как раз о скальдах и была. Он-то, как я полагаю, и подбил С. В. на этот гиблый перевод. С. В., невероятно способный к языкам человек, наверняка работал с комментированными изданиями, а не с подстрочником, даже если М. И. Ему помогал. Получилось великолепно с неизбежной поправкой на то, что ничего похожего на скальдов ни на каком языке сочинить нельзя.
На конференции С. В., оказавшийся чрезвычайно общительным человеком, мгновенно сошелся с окружением М. И.: с О. А, Смирницкой, ее аспирантками, В. П. Берковым и со мной. Я тогда писал докторскую диссертацию об исландской просодике, и он был несколько разочарован, узнав, что речь идет об ударении, долгих согласных и слогоделении, а не о поэтике, как можно было подумать, прочитав название моего доклада. Вагонная сцена произвела на меня тягостное впечатление, а в жизни С. В. оказался блестящим, легким и остроумным собеседником. Возможно, он тяготел к монологам, потому что и тогда уже очень плохо слышал, но общества не чурался и радовался любой возможности побыть с людьми. Тогда я ничего не знал о его прошлом и о том, что он прозябает в Новгороде (помните: «Даже в Питере жить мне нельзя»)(1)

(1)Смирницкая (см. ниже) писала мне, что, когда С. В. приехал с чтением на переводческую секцию СП, Левик представил его как «нашего коллегу из Новгорода».
Все верно. Написал же Дымшиц в предисловии к томику Мандельштама, что в таком- то году О. Э. «поселился в Чердыни». Отчего же не поселиться в Новгороде?



Не подозревал я и о том, что он выдающийся поэт - С. В. не спешил исповедоваться. О том, что у него есть превосходные стихи, я узнал (не помню, тогда или позже) от упомянутой выше Ольги Александровны Смирницкой, уже тогда сверкавшей на германистическом небосклоне (она то ли встречалась, то ли переписывалась с ним впоследствии много чаще, чем я).

В Кяэрику я слышал С. В. дважды. «Пленарно» (в остальном работали две секции: языкознание и литературоведение) он читал скальдов. Читал потрясающе и запомнился как никто другой. Кстати, вопреки осуждению многими того, что называется актерским исполнением, С. В. читал именно по-актерски, как, разумеется, делали это и сами скальды, которых со слуха можно было понять, только если они модуляцией голоса обозначали связь слов. Едва ли и свои стихи он читал манерно и нараспев или «воя», как полагалось во времена Пушкина, но я их никогда не слышал.
Прозябая в глуши, он истосковался без окружения интеллигентных людей и аудитории. Поэтому он устроил чтение и в домашней обстановке, то есть в одной из комнат, в которых нас разместили. (Это были комнаты на четверых с нарами, а не номера гостиничного типа). Он читал отрывки из «Часослова» и что-то из Mallarmé. (Кстати, на общем собрании он также читал замечательные переводы финляндско-шведской поэзии.) Скальды – вещь эффектная; их легко читать «с выражением». Но и нежнейшая лирика звучала на редкость проникновенно благодаря модуляциям его прекрасного голоса. Впечатление «коллега из Новгорода» и на этот раз произвел ни с чем не сравнимое.
Ездил он и на более поздние скандинавские конференции (на две, безусловно), но не с чтением стихов, а с докладами, как ни удивительно, этимологическими. Одна его гипотеза недоказуема, но остроумна: олух царя небесного – это якобы король Олаф. Другие были менее удачны. В одном из «Скандинавских сборников» напечатана его глубокая, умная статья о формализме в устной традиции (там не толькло скальды). В светской болтовне он был прелестен и остроумен. Смирницкая делала доклад об исландских глаголах hafa (произносится hava) «иметь» и vera «быть». Он окрестил их Хавочкой и Верочкой; так мы на конференции их и называли. Была ранняя осень. Вокруг росли грибы, но не помню, чтобы С. В. ходил с нами в лес.
Последний раз я видел его в 1972 (?1973? 1974)- ом году. Я тогда перевел «Балладу Редингской тюрьмы» и очень хотел прочесть ее на переводческой секции СП (в Ленинграде). Членом СП я, разумеется, не был. Последнее десятилетие моей советской жизни (1965-1975) я работал в Институте языкознания АН, в индоевропейском секторе. Там же работал и В. Г. Адмони, человек в тех сферах влиятельный. Он и устроил мне (по моей просьбе) это чтение. Я думаю, человек двадцать пришло, но, главное, пришел С. В. Он, как всегда, сел в первый ряд, приложив руку к уху. Потом кто-то что-то критиковал; ничего запоминающегося. Кому-то, как я узнал впоследствии, я понравился. Тогда я не вполне отдавал себе отчета в том, в какой змеевник я попал. Когда почти все разошлись, С. В. подошел ко мне и отзвался о переводе с похвалой. Я был на седьмом небе.

А потом была небольшая подборка в «Новом журнале», Витковский прислал мне двухтомник, и я написал на него подробную рецензию. С тех пор ни прямо, ни косвенно мои пути с путями С. В. не пересекались (**)

(**)Если не считать стихотворения его памяти


Всего доброго!
Ваш А. Либерман
(Здесь)
Я больше не принимаю участия в работе форума ГП. Если кому-то вдруг понадоблюсь, со мною можно связаться через личное сообщение.
Аватара пользователя
Uncle A
Дядюшка
 
Сообщения: 7556
Зарегистрирован: Пн окт 06, 2008 15:39
Откуда: Москва
Блог: Просмотр блога (18)
Язык(-и): английский-русский






Словари русского языка

www.gramota.ru
Словарь Мультитран
Язык

Вернуться в Мост к внешнему миру

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 7