Участник №59

ААфриканская зимняя сказка

Имени его я не знаю, но титул я помню наизусть: управляющий королевской сельскохозяйственной зимней школы. Когда я был маленьким, под «управляющим» я мог себе представить управляющего железной дорогой, а «зимняя школа» представлялась мне, как в сказке - школа как вокзал и школа, вся в белом.
А начать я хочу так: этот доктор Август Шлейер, а именно, управляющий школы, которая выглядела не только по-зимнему, но и по-королевски, является автором книги «Млекопитающие Земли», той книги, с которой я вошел в мир. Это была книга моего деда, и стояла она рядом с Библией в буфете. И как мой дед, набожный человек, указывал на Библию, говоря: «Книга», так и эта рядом с ней была для меня тоже «Книгой».
Когда я со своими родителями или, может быть, с другими родственниками вынужден был навещать своего деда, то в утешение получал книгу. Так я должен был проводить с ней сотни часов. В остальном я очень любил своего деда, а с взрослыми навещал его неохотно, они мешали. Мешали, когда я сидел, склонясь над книгой, и они своими пустыми разговорами возвращали меня из африканских степей обратно, оттуда, где жил мой дед, но когда я был один, то жил в африканской степи вместе с ним.
Позднее, когда я лучше научился читать, то должен был дюжину раз перечитывать ее: «Ягуар – кровожадный зверь, обитает преимущественно в Южной Америке» и «У сиамской кошки мех гладкий, серовато-желтого цвета». Я и сегодня не знаю, что это за серовато-желтый цвет, но это должен быть цвет зимней школы, которая начинается где-то у железной дороги и уводит в африканские степи, где живет ягуар, обитающий в Южной Америке.
Собственно, у меня были все условия, чтобы я стал лучшим другом зверей, страстным зоологом или находчивым специалистом по степным животным. Но я никем из них не стал, а стал тоскливым учеником серовато-желтой зимней школы.
Сейчас книга моя. Она больше не стоит рядом с Библией, а стоит на большой подставке. Мне немного жаль, когда книга, в которой есть все, весь мир, стоит тут же со всеми остальными, в которых есть что-то. Всегда, когда я только раскрываю ее, приходит разочарование, на первый взгляд бледное, но потом окрашивается цветом воспоминаний, в которых нет других цветов, кроме серовато-желтого, цвета того мира, где железная дорога под управлением Шлейера, открывшего железную дорогу, которая начинается с королевского вокзала.
Если бы к тому времени я правильно понял книгу, то должен бы был полюбить животных, полюбить млекопитающих, но на свое счастье я неправильно понял «Млекопитающих Земли», и даже животных, а что не они, а именно земля, земля Африки, сделала мне добро.
В Африке я никогда не был. Это была серовато-желтая школа, в которой не учили, как сделать карьеру и как продвинуться по жизни, а учили, как жить и мечтать. Книга, впрочем, имела запах, сильный, едкий, он часами сохранялся на моих руках. Для меня этот запах стал запахом книг. Поскольку я всегда читал, буквы помнили меня по запаху управляющего зимней школы. Между тем, независимо от того, где была книга – в чистом доме родителей или в моем, не очень чистом, она сохраняла свой запах. Можно не мыть руки, прежде чем брать книгу, а мыть потом - я никогда не мыл. Королевский доктор не единожды упоминает, что барсук плохо пахнет, я считаю, что это мило и очень предупредительно с его стороны.
Это была хорошая железнодорожная зимняя школа, и хорошей она была потому, что там ничему не учили кроме земли, а именно Что она давала и что она большая и богатая. И мне было позволительно понимать в этой школе все неправильно, и у меня были привилегии, которыми я пользовался. И в довершение, я оставлял запах, запах, который сопровождал меня всю жизнь, запах букв.
Вряд ли можно придумать то, что бы произошло, если бы я не учился в той школе, в которой изучают такие предметы, как, скажем, млекопитающих, там высокая одаренность могла способствовать открытию для меня этих животных.
Вероятно, я смог бы побывать в Африке, но не в той, с которой я познакомился в серовато-желтой зимней школе железнодорожного управляющего Шлейера.